От редакции. Почти два месяца прошло со времени появления предыдущего материала в нашей рубрике «Взгляд на кризис». Реакция людей на него с тех пор несколько изменилась. Никто уже не стоит в очередях к банкоматам, чтобы снять все, что нажито, с карточки, или за валютой. Цены почти на все подскочили существенно, но — кто-то успел запастись товарами по прежней стоимости, а некоторые и по сей день выкатывают полные тележки из гипермаркетов. Словом, паники на этот счет в обществе не наблюдается. Зато у тысяч томичей появилась другая причина понервничать — уже состоявшаяся или возможно предстоящая потеря работы. Женщина, которая несколько лет назад пережила такую напасть, обратилась в редакцию Томск.ру, чтобы высказать свой взгляд на нее. И, конечно, дать совет читателям.
— Если где узнаешь о подходящей вакансии, дай знать, пожалуйста, — с такой просьбой с начала года мне все чаще звонят знакомые. Разные люди. И совсем молодежь, и те, кому недолго осталось до пенсии, — то есть наиболее уязвимые соискатели, и среднего возраста; и те, кто совсем без работы и перебивается случайными заработками, и те, кто трудоустроен, но чувствует: кризис и его может не пощадить…
Люди ищут работу подолгу — то работодателя что-то не устраивает, то наоборот. Ладно, когда есть какие-то сбережения на этот период поисков, но знаю персонажей, которые сидят без работы уже не один месяц и живут все это время за счет родственников. А работа, между тем, есть. Пусть не по специальности, пусть грязная, пусть не за большие деньги, но — есть. Надо просто выкинуть слово «подходящая» из своих мечтаний о работе. Ну или хотя бы максимально расширить границы этой «подходящести».
Был в моей жизни очень неприятный период — работы, хоть и не особо высокооплачиваемой, но в достаточно престижной конторе, не стало в одночасье. Сбережений не было. От слова «совсем», как сейчас стало модно говорить. А съемная квартира и ребенок требовали продолжения «финансового банкета». Устроиться куда-то и ждать месяц до первой получки было совсем никудышным вариантом. Помню, как шла домой после непростого разговора с хозяйкой квартиры. Пешком через полгорода — чтобы не тратиться на проезд. Шла мимо рынка. Объявление, написанное от руки на картонке, приклеенное к одному из ларьков, я восприняла как спасение. Потому что на нем была приписка: «Оплата ежедневная». Но ближе к ночи пробудилась гордыня. «Как же так, ты — и на рынке», — посыпала она пеплом мою бессонную голову. Почти до утра.
Утром за полчаса до встречи с новым работодателем — хозяйкой той самой торговой палатки — я раз на десять измерила шагами соседний двор. Решила, что успокоилась. Пошла.
— Миленькая, что ж ты так переживаешь, — едва взглянув на меня, начала моя новая знакомая. — Ну-ка давай отойдем.
До сих пор с благодарностью вспоминаю эту женщину. За то, что нашла нужные слова. В тот момент никто другой не смог бы лучше успокоить меня. Она рассказывала, как пришла работать на рынок в 90-е. Из школы — после многих лет работы учителем. Рассказывала, как точно так же сгорала от стыда, хотя и понимала, что иначе семья не прокормится. Как долго скрывала от отца, что теперь уже не педагог, а уличная торговка, пусть и с собственным «бизнесом». Рассказывала, как втянулась в эту работу, и что даже теперь, когда жизнь стала намного легче, не ищет ничего более престижного.
Мне стало действительно легче после этого разговора. Конечно, еще не один день после этого я прятала лицо, когда видела знакомых. Просила ребенка, чтобы он в детсаду не рассказывал, что мама теперь «продает шапочки и шарфики». На вопросы родных отвечала, что у меня все очень хорошо. Многие до сих пор не знают о том двухмесячном периоде моей уличной работы.
Эти два месяца стали для меня, возможно, самым значимым жизненным уроком. Кто бы мог подумать, что мне преподнесут его рыночные торговцы. Но это — бывшие учителя и инженеры, химики и милиционеры, и была там даже одна бывшая обкомовская работница. Спасибо им всем — за то, что учили не стыдиться никакой работы и не стесняться самой себя, когда падаешь.
Спасибо женщине, которая собирала с продавцов арендную плату. «Где тут моя принцесса?», — весело спрашивала она, заходя в ларек. Я вначале подумала, что она так только ко мне обращается. Было приятно. А потом услышала ее разговоры с другими продавщицами и поняла: мы все для нее — принцессы. Пусть одетые в старенькие объемные пуховики (чтобы под низ можно было нацепить несколько теплых кофт) и обутые в валенки — целый день на холоде побудь-ка. Пусть здесь же на улице греющиеся чаем из пластикового стаканчика. Пусть с красными шмыгающими носами. Все равно — принцессы.
Спасибо вечно пьяненькому дяде Васе. За десять рублей он помогал нам поднимать и опускать тяжелые навесы ларьков, разворачивать массивные столы, раскрывать и складывать огромные зонты, защищающие от дождя и снега… И — просто по доброте душевной и в силу неунывающего характера — всегда ободрял: ничего, мол, все перемелется, и заживешь ты лучше прежнего…
Так и вышло.
Но я никогда не забуду уличный рынок, где работала. Это совершенно особый мир. И я давно хотела поблагодарить его за то, что по-доброму принял меня и многому научил, — но так, чтобы об этом узнали не только его обитатели.
Я теперь точно знаю, что если останусь без работы, не буду сидеть без денег и ждать, когда мне подвернется что-нибудь поистине «подходящее». Знаю, что смогу переступить через гордыню и снова выйти на уличный рынок. Или взяться за дворницкую метлу. Или пойти санитаркой в больницу. Собственно, это и есть мои советы тем, кого коснулся или может коснуться кризис. Не бойтесь, не стыдитесь, не ленитесь. И все перемелется, как говаривал дядя Вася.
Вера Коробкова
