Культ материнства, воплощенный в российских законах и льготах, породил у некоторых матерей чувство полной безнаказанности и уверенность в том, что они имеют все права на своего ребенка. Вплоть до права распоряжаться — жить ему или умереть.
7 февраля 28-летняя Дарья Мальцева, вроде бы, так избила своего семилетнего сына, что в результате он скончался. Пьяной она была или трезвой — какая теперь разница? Результаты проверок, которые начались после трагедии, безусловно, подтвердят, что «женщина ненадлежащим образом исполняла родительские обязанности по воспитанию ребенка, его физическому, психическому, духовному и нравственному развитию», разберутся в причастности к преступлению весьма подозрительных третьих лиц, с которыми Мальцева снимала квартиры. Найдутся и стрелочники, кто недосмотрел: инспектор по делам несовершеннолетних, учитель в школе, чиновник в городском департаменте образования. Прокуроры взяли дело на особый контроль, а это значит, что кого-то точно заклюют, как чайки.
Но я сейчас о другом. Томское громкое преступление породило уже волну статей в федеральных изданиях. Одни поспешно усмотрели в убийстве из-за несделанных уроков неслыханную жестокость нынешней системы образования. Другие — странность общества, в которой вращалась предполагаемая убийца. Меня же сама постановка вопроса об убийце-матери заставила задуматься о силе и природе материнской любви, которая может не только возвысить, но и придавить. Тем более в России, где фигура матери, как Родина, не обсуждается и не выбирается.
Между тем, российские законы, которые возводят мать на недосягаемый для остальных членов общества пьедестал, необходимо менять. Именно в них коренятся проблемы воспитания наших детей. Когда начинают говорить про то, что «настоящие мужики исчезли», «мальчики на мальчиков не похожи», «почему мужчины не занимаются воспитанием детей», мне хочется потыкать выступающих носом в нашу законодательную базу, придуманную доблестными российскими юристами, в благих, естественно, целях.
Юристов вообще, как известно, придумали женщины тогда, когда мужики перестали держать слово. В этом смысле все российское законотворчество направлено на защиту благородных матерей от изуверов-мужчин.
При разводе даже не обсуждается, с кем будет жить ребенок до его восьми-десяти лет. Конечно, с мамой! Доводы пап во внимание не принимаются. Как собственно, во всех остальных ситуациях, когда речь идет о ребенке. Если мать не захочет, чтобы ребенок гулял с отцом, она придумает десять причин не отдавать его, и органы опеки поверят ей, а не папе. Она поставит новую дверь в квартиру, чтобы не пускать бывшего мужа, и скажет участковому, что экс-супруг ее «регулярно избивает». Участковый даже справки о побоях не попросит — поверит на слово.
Родовой сертификат, материнский капитал, льготы, пособия — это и так всем известно.
Если мать докажет, что ей негде жить после развода, — бывший муж обязан обеспечить им минимальные условия для проживания.
До конца декретного отпуска мать вправе требовать алиментов не только для ребенка, но и для себя. Контролировать ее траты можно, только если открыть специальный счет, но и тогда это будут делать сотрудники органов опеки (женщины), департаментов семьи и детей (тоже женщины). Кстати, сами департаменты семьи и детей — это структуры, заточенные под то, чтобы защищать, прежде всего, мать. Никаких государственных структур по защите отцов в стране нет.
Если усыновлять одного и того же ребенка в детдом придут одинокие мужчина и женщина, то ребенка отдадут женщине, и никакие доводы в пользу мужчины не подействуют.
Мама имеет право не ставить мужчину в известность о том, чьего ребенка он воспитывает. Знаете же да, что четверть мужчин во всем мире воспитывают в браке не своих детей?
Чтобы лишить отца родительских прав, достаточно заявления матери о злостной неуплате алиментов. Более того, за неуплату алиментов может наступить уголовная ответственность. Мать не несет перед отцом никакой ответственности за ненадлежащее воспитание ребенка.
Чтобы лишить мать родительских прав, необходимо предоставить железобетонные доказательства (видео!) того, что мать — алкоголичка, а в свободное от алкоголизации время занимается проституцией. Не меньше!
Сегодня российский мужчина, хоть и допускается в палату роженицы, но у него язык не повернется сказать вслед за Тарасом Бульбой: «Я тебя породил…».
Настолько процесс рождения и материнского общения с ребенком защищен законодательно от любых вмешательств отца. Ощущение, что дети — это целиком заслуга матерей, а отцы сделали свое нехитрое дело и могут гулять. Но именно это законодательное пренебрежение ролью отца и порождает у российских женщин ощущение, что ребенок целиком и полностью принадлежит им одним, и они вольны делать с ним, что захотят, невзирая на жалкие потуги сильной половины отстоять свои отцовские права.
Любые попытки доказать, что материнская любовь не только созидает, но и с успехом может разрушить психику и здоровье ребенка, натыкается на аксиому, которая, как известно, не доказывается. «Она — мать!», — скажет вам любой российский юрист и разведет руками.
Дарья Мальцева до 7 февраля тоже была — мать. Не лучше, но и не хуже тысяч таких же матерей, в одиночку воспитывающих детей. Мои знакомые ходили с ней в один класс и даже дрались за нее: симпатичная девчонка! Училась в педагогическом(!) университете и тоже производила впечатление абсолютно нормальной, не садистки, не убийцы. Да, жила вместе с какими-то странноватыми людьми, которые, возможно, плохо относились к ее сыну. Да, гулял сын долго вечерами. Да, может, побивала его за несделанные уроки, но она же мать! Она его рожала в муках, имеет право распоряжаться сыном как хочет! Когда случаются такие трагедии, начинаешь думать: может, и правда, ювенальная юстиция благо? Потому что для ювенальной юстиции главное — ребенок, а для российского правосудия — мать.
Людмила Эфтимович, уполномоченная по правам ребенка, с которой мы совсем недавно беседовали по личному вопросу, с горечью констатирует: «Растет количество молодых, прежде всего, матерей, которые уверены, что общество и государство им обязано по гроб жизни, только потому, что они выполнили свое женское предназначение. Они требуют льготы, жилье, преференции, пособия, а про ребенка вспоминают только в этой связи.
Думаю, что Дарью Мальцеву, какие бы она сейчас показания не давала, можно отпускать из-под стражи. Убила она, или убили близкие ей люди, неважно. Сделать ей хуже уже ничем нельзя. Никакие приговоры и общественные осуждения не смогут сделать ее страдания сильнее. У нее было так много материнских прав, что она, не задумываясь, пользовалась ими во вред ребенку. Не было у нее только одного права — права на убийство.
Так что только Бог ей теперь судья.
Андрей Остров
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
