Еще раз с 8 марта всех наших милых читательниц! Впрочем, в этот день мы решили сделать подарок не только женщинам, а всем, кто любит добрый юмор и улыбки. У каждой женщины бывали в жизни истории, о которых вспоминается именно так — с улыбкой. А еще наверняка каждой хоть раз приходилось хлопать ресницами в затруднительной ситуации: мол, ну что с меня взять, я же девочка… Вот такими рассказами — под кодовым названием «Мы же девочки» — с читателями портала Tomsk.ru поделились несколько известных томичек.
Лариса Сорокова, заместитель директора по научно-методической работе, исполнительный директор инновационных проектов и разработок школы № 49, депутат думы Томска:
«О женщинах за рулем ходит очень много разных историй. Ну, блондинки-не блондинки и так далее. Так вот, я никогда не забуду историю, которая со мной произошла, когда я впервые, только-только сдав на права, выехала на машине мужа, на «Ниве», в гости к маме. Я живу за степановским переездом, он часто закрывается, и там сумасшедшие пробки. А мне еще нужно за Вокзальной вывернуть на улицу Ломоносова, то есть сделать левый поворот. Я подъезжаю к переезду и понимаю, что только-только открыли шлагбаум, машины идут сплошным потоком, и мне, не имеющей пока никаких навыков, стоять здесь и стоять — что называется до морковкиного заговенья. И вот стою я вся удрученная и понимаю, что стоять мне еще долго…
Вдруг вижу: водитель встречного КамАЗа мигает мне фарами. Я думаю: «Ну надо же! Не успела сесть за руль, как мужчины тут же начали заигрывать со мной!». Отвернулась и сижу. Водитель мне опять мигает фарами. Я: «Ты посмотри какой! Видит же мою реакцию, и все равно!». Глянула на него сердито и опять отвернулась. Он мне сигналит. Я думаю: «Ну и нахал!». Посмотрела на него снова и вдруг понимаю: он же мне показывает, чтобы я проезжала. Он специально так поставил свой КамАЗ, что проехать могу только я и больше никто. Весь переезд встал, и он уже минут пять меня по-разному уговаривает, чтобы я проехала! Стало так смешно! Я так хохотала над собой и думала: «Дура ты, дура! Тебе помочь пытаются, а ты сидишь и выкобениваешься!». А когда я представила, что про эту ситуацию говорили другие водители, стоявшие в этой пробке…
В общем, всю свою жизнь водительскую, а я уже десять лет за рулем, я вспоминаю того водителя. Не знаю его имени, но всегда, когда иду в церковь, ставлю свечку за его здоровье и думаю, какой он молодец, помог мне выучить язык водителей, их традиции. Придерживаюсь их и стараюсь водить очень аккуратно, не нарушая правил».
Наталья Гречихина, старший тренер сборной России по подводному спорту (дисциплина «плавание в ластах»), президент Федерации подводного спорта Томской области:
«С детства я занималась подводным спортом, плавала у знаменитого томского тренера Александра Демьяновича Шумкова. И вот вместе с ним и другими членами нашей команды в 1980 году, после девятого класса, я поехала на сборы на Дальний Восток. Остановились мы на острове Попова. Жили в надувных спасательных плотах — фактически в палатках. Готовили еду на костре. Питались тем, что выловим в море, лук-картошку покупали у местного населения, другие продукты — тушенку, сгущенку, соль — привозили с собой.
Я начала заниматься спортом в первом классе, и вся моя жизнь была посвящена занятиям спортом и учебе. В итоге в 16 лет я не умела готовить ничего. Мама не успела меня научить никаким премудростям. А когда приехали на сборы, оказалось, что у каждой девочки будет дежурство, и каждая девочка должна будет накормить команду из 30-40 человек. Точное число человек сейчас не вспомню, но готовили мы ведрами. Незаметно подошло мое дежурство. Все девочки не умели особо готовить, но я оказалась чемпионкой даже в этом. Я не умела готовить хуже всех. Кашу надо было сварить на костре к восьми утра. Она у меня сгорела. Вторая каша была уже не такая горелая, но есть ее тоже было невозможно. В общем, покормила я людей только в 11 часов и сразу начала готовить обед. Он получился у меня где-то часам к четырем-пяти. Я даже не помню, что я приготовила, но есть это было опять же невозможно.
Костровой мне попался такой же, как я. Я не умела готовить, а он не умел костры разводить. Пошел дождь, у нас вообще ничего не получалось. Короче, ужинали мы в 11 ночи. Все были злые, голодные. Жена нашего тренера, Людмила Григорьевна, наблюдавшая за всем этим, сначала хихикала, но в конце концов не выдержала и говорит: «Всякое бывало, но чтобы так плохо!.. Такое на моей памяти впервые!». И мне сказали, что мне в команде не место, если я к следующему году не научусь готовить.
Этот урок мне помог, я «закусилась» и научилась кулинарить. В следующем году мы на сборах уже пекли блины на костре, делали торты — в общем, проявляли чудеса кулинарии. И даже сейчас единственная домашняя обязанность, от которой я никогда не отказываюсь и которую всегда выполняю с удовольствием, это приготовление еды. Мое фирменное блюдо — грузинское, аджапсандал. Я его адаптировала под свой вкус, у меня свой рецепт — получается фактически овощное рагу. Но повторить это блюдо не может никто».
Вера Долженкова, председатель Томского отделения Союза журналистов РФ, главный редактор газеты «Томские новости»:
«Я пять раз ездила на ежегодные пресс-конференции президента страны. Когда первый раз там побывала, поняла, как себя надо вести, позиционировать, как надо одеться, чтобы президент обратил на тебя внимание. И на второй год приехала пораньше — часа за два, когда только-только в зал запускать начали. Тогда эти пресс-конференции в Кремле проходили. Выбрала я место во втором ряду — такое, чтобы глаза в глаза мы с президентом друг другу смотрели. Тогда не было деления на нашу прессу и зарубежную — можно было садиться, где хочешь. На мне был очень красивый деловой костюм, я сделала красивую укладку, надела туфли на каблуках — в общем, на такую девушку невозможно было не обратить внимания.
Ждем час, два. Президент задерживается. Я нормально к этому отношусь — все-таки президент страны. Но со временем чувствую: надо сходить в комнатку под названием «М/Ж». А раньше в Кремле был такой «предбанник» перед туалетом — курительная комната, и журналисты там смолили по-черному. Топор можно было вешать — в метре ничего не видно. И вот иду я. Обычно справа туалет с буквой «Ж», слева — «М». Я прохожу очень уверенным шагом, не смотря по сторонам, в кабинку. Потом выхожу оттуда и только тогда понимаю, что нахожусь в мужском туалете, потому что по правую и по левую руку — писсуары. Но никого, слава богу, нет. Я выдыхаю, и в этот момент открывается дверь, и заходят сразу три мужчины. Вот тогда я узнала, насколько хорошая у меня реакция, и подумала, что все-таки плакал по мне театральный институт… Краем глаза я увидела, что стоит швабра у стены. Метнулась в угол, взяла швабру и, бубня под нос «Ходят тут, ходят», понесла ее в другой угол. И гордо вышла. А за спиной услышала: «Ничего себе (только там вместо «ничего себе» другое слово было), какие у них тут уборщицы работают».
Я — на своих каблучищах и в юбке выше пупка — прошествовала в зал, села. И так случилось, что в тот год первый вопрос президенту задала именно я. Он очень долго отвечал — 18 минут. А эти мужики, которые меня в туалете застукали, сидели позади меня в зале. И когда все закончилось, в коридоре эти трое проходят мимо меня и говорят: «Ну, понятно, кто тут задает вопросы, — подставные уборщицы».
Ирина Евтушенко, главный врач Томского областного перинатального центра, депутат думы Томска:
«В 90-е годы, когда в магазинах все было по талонам и с большими очередями, я оказалась в командировке в Москве. Хотелось привезти домой чего-нибудь вкусненького. Пришла в Центральный гастроном на Калининском проспекте. Там очередь за каким-то дефицитом. Стою я в этой очереди. Ко мне подходит мужчина и говорит: «Вам салями не нужна?». Я говорю: «Нет, не нужна». А потом у рядом стоящей женщины спрашиваю: «А что такое салями?». Она отвечает: «Рыба такая». Приезжаю домой, привожу подарки и мужу рассказываю: «Знаешь, предлагали рыбу — салями. Не взяла». Конечно, у мужа был смех: вот, мол, блондинка. Собственно, там две блондинки было: я и та женщина из очереди. Не знаю, как ей, а мне до сих пор эту рыбу-салями припоминают.
