День Победы позади, но это не означает, что наша рубрика «Герои не умирают» закрыта. Наоборот — нам в редакцию продолжают приходить письма от читателей, которые рассказывают про своих родных, переживших войну. Сегодня в рубрике — история семьи Гусаковых, переданная со слов Горбуновой (в девичестве Гусаковой) Тамары Петровны.
Родилась она в 1930 году в Туганском районе (сейчас это Томский район) в деревне Омутное. Кроме Тамары, у Гусаковых Марины Фоминичны и Петра Ивановича было еще двое детей: Михаил и Зоя.
Из воспоминаний Тамары Петровны Горбуновой:
«Про начало войны объявили по радио. Мне тогда было десять лет. Отца тогда же, в 41-м, забрали на фронт. Он оказался в Ленинграде, в окружении. Писал нам письма и знал, что погибнет: там такие бомбежки были… Писал: «Сынок меня заменит…». Так и случилось. Похоронка на папу пришла в том же 1941 году. В 1944 году ушел на фронт брат Михаил…
Не дай Господь никому войны больше — это так страшно… Холод, голод… Помню, как-то раз я на печке нашла корочку хлеба — она там, наверное, лет десять валялась, в пыли вся…. Так я ее съела там же на месте. Хлеба мы не видели. Вот высевки овсяные были, из них лепешки пекли — а они ж все колючие, кое-как ели. Вот как голодовали. У нас племянница жила. Я в амбаре получу паечек хлеба, принесу — на всех. А она с жадностью так кусает… Мы ей говорим: «Поменьше хоть кусай, а то съешь одна, нам не останется». А что поделаешь: ребенок есть ребенок, жадная, есть хочет…
Еще жмых свиной ели — это выжимки, которые остаются, когда масло изо льна гонят. Вот из этих выжимок тоже пекли лепешки и ели. А картошка у нас плохая росла — такой огород был — земля, как глина. И весь его лопатами перекапывали — коней, чтобы пахать, не было. Хорошую землю стукнешь — она рассыпалась, а эту глину рубишь кусками… А какая уродится картошка, так выколупываешь ее из глины, обчищаешь. Весной в колхозе сажали картошку, и какую не выкапывали — та оставалась под зиму. Замерзала, а там крахмал. Вот весной ходили — у нас недалеко был такой огород — наберем этой картошки гнилой, крахмал потом выбираем и лепешки пекли и ели. Как мы выжили только… Бывает, утром просыпаюсь и не могу маму позвать — язык во рту распух. Тогда много людей пухли от голода. И умирали многие.
Зимой сильно мерзли. Дрова возили из лесу. Там напилишь на зиму, наколешь… Все это на мне было. Сперва на саночках возила, а потом коровку обучили — стала на корове возить. Я была, как говорят, и лошадь, и бык, и баба, и мужик. Мать на ферме работала. Коров доила, а я их пасла. Приходила мать рано-рано утром — только солнце взойдет, когда сон самый сладкий. К кровати подойдет: «Доченька, вставай, надо коров выгнать». А доченьке было десять лет. Ну что, встаю. Иду, выгоняю на поле. Роса по траве, рано еще совсем. Брошу шаль, упаду и тут же усну сразу. Проснусь — ни одной коровы нет. Тогда по следу иду — по росе-то видать след, куда пошли. Куда бы не ушли — везде найду, как собака сыскная была. Вот такое досталось детство…
А все равно как-то собирались вечерами, песни пели. У нас была одна девчонка-гармонистка, и сестра ее тоже на гармошке играла. Вот они все около школы собирались. Веселились как-то все равно мы, дети. Взрослые горевали, а мы так даже и плясать ходили на вечерки. Наряжаться, конечно, было не во что — даже носков не было. Ботинки были на высоком каблуке мамины — их надену, и чулки надену, а на эти чулки еще чулки и закручу поверху, чтобы не спадывали — вот пляшем. Гляну на ноги: елки, у меня чулок свалился на ботинок, а я пляшу…
Когда война закончилась, получили письмо от брата: «…Нахожусь среди гор, на сопках». Домой он не вернулся — его отправили в Японию, там воевать. А потом пришла похоронка. Мать моя как раз несла яички сдавать — тогда все сдавали государству. И ей сказали про Мишу. Как она кричала, как причитала, голосила… Тогда колхозные праздники были: закончили посевную — гуляли, отмечали, «Борозда» праздник назывался. Так вот с матерью хоть никуда не ходи на гулянку. Как запоют «Жена найдет себе другого, а мать сыночка никогда», так она криком кричит, плачет и в обморок падает…».
…В 23 года Тамара Петровна вышла замуж за Горбунова Анатолия Михайловича. У них появилось на свет пятеро детей (правда, старшая дочь умерла в возрасте 14-ти лет). Вместе Анатолий Михайлович и Тамара Петровна прожили 60 лет.
Два года назад Анатолий Михайлович ушел из жизни. Тамаре Петровне сейчас 85 лет. У нее есть девять внуков и шесть правнуков. Одна из внучек, Владлена Трегуб, и передала нам эту историю.
***
Если вы тоже хотите поделиться с читателями Tomsk.ru рассказом о том, как ваши родные жили в годы Великой Отечественной войны; если вы ищете кого-то из близких, чьи следы исчезли в то время, — присылайте свои истории по электронной почте на адрес news@tomsk.ru или vivd@mail.ru с пометкой «Герои не умирают».
