Источник фото: из личного архива Антона Тимофеева
Авторские материалы

Адвокат Тимофеев: у нас в России прекрасные законы

22:00 / 28.02.17
7020
Мы в социальных сетях:

В календаре уходящего месяца был день, о котором немногие знают. 22 февраля – Международный день поддержки жертв преступлений. В чем заключается эта поддержка в юридическом плане, есть ли пробелы в этой системе, и почему они возникают – об этом собкору Tomsk.ru рассказал известный в нашем городе адвокат Антон Тимофеев.

— Права потерпевших от преступлений в нашей стране регламентирует статья 52 Конституции. С Вашей точки зрения, насколько этих норм достаточно для того, чтобы они полноценно работали, не нужны ли какие-либо дополнительные законодательные акты или поправки в них? Если да, какие существуют пробелы?

— Правовое положение потерпевших, помимо названной статьи Конституции, закреплено в массе норм, которых более чем достаточно. У нас нет проблем в законах, предписаниях, запретах, их вообще сейчас с избытком! Как, впрочем, с избытком в нашей стране разного рода контролеров и силовиков, которые призваны заниматься правами граждан. Законы у нас хорошие, проблема в том, что законы работают плохо, формально и людям жизни не облегчают. Приведу распространенный пример. Кража, или грабеж, может быть, преступление против личности, здоровья. На что имеет право жертва преступления? Обратиться в правоохранительные органы, у него примут заявление. И все. Дальнейшая реализация прав потерпевшего возможна только после установления виновных лиц. Следует ли говорить, что большинство заявлений граждан превращаются в так называемые «темняки» (нераскрытые преступления)?

— Если говорить о расширении прав потерпевших, что необходимо добавить к уже существующим законодательным нормам?  

— Абсолютно ничего добавлять не следует, во всяком случае, ни за что нельзя подходить к изменению уголовного права и процесса в режиме «бешеного принтера». Именно так сейчас действует законодатель – больше поправок, больше запретов и правил! А чем чаще вносятся изменения, тем, видимо, лучше? Ощущение, что стоит задача запутать правоприменителя, не дать ему работать спокойно, «натоптать дороги», выработать механизмы. А ведь, в конечном счете, спокойная, размеренная, планомерная работа даст нужный людям результат. Сейчас есть все законные механизмы для защиты прав потерпевших. Это поиск похищенного имущества, это установление и задержание преступника, возможности ареста и сохранения имущества, право на заявление гражданского иска и так далее. Механизмы есть – но они работают плохо.

— Часто потерпевшие сталкиваются с неприятными моментами еще на стадии разбирательства, когда только обращаются в полицию. Нужно дождаться, когда к тебе приедут. И еще не факт, что приедут. Нужно доказать, что у тебя действительно есть повод обратиться в полицию. Это человеческий фактор срабатывает или несовершенство законодательства?

— Я могу только повториться, что с юридической точки зрения у нас все отлично. Но надо понимать – в полиции очень сложная работа, нагрузка там колоссальная, огромное психологическое давление. Как итог — профессиональная деформация происходит. Конечно, это недопустимо. Но существуют определенные механизмы, есть надзорные органы. Система построена таким образом, чтобы не допустить тех негативных моментов, о которых вы говорите.

— Ну вот, для примера. В интернете нередко пишут про жертв домашнего насилия. Бывает, что женщину избивает муж, она звонит в полицию, а ей говорят: «Когда убьет, тогда и приедем». Люди говорят, что такое на самом деле случается.

— Люди говорят о черствости полицейских, жалуются, порой не без оснований. Но когда звонок в полицию осуществляется, и говорят: «Меня избили/изнасиловали», к этому человеку приедут и помогут! Как смогут. А если вдруг не приедут, или скажут такую глупость, это незаконно и преступно. Ни один офицер так не должен поступать.

— Если человеку это сказали, пусть и не дословно, что ему делать?

— Есть телефон доверия. В каждом субъекте Федерации существует сайт управления внутренних дел. На нем большими буквами написан телефон доверия. Есть сайт прокуратуры, есть дежурный прокурор. Туда нужно позвонить. Все равно приедут. Такие случаи, как вы описываете, — это исключение из правил, такое не происходит массово, поверьте. В полиции работают много хороших людей, которые действительно хотят помочь. Там не все так плохо. Хотя все идет к тому, чтобы стало хуже, потому что людей топят в бумаге, бюрократизация страшная, это порождает неэффективность и недовольство людей.

— На Ваш взгляд, у нас в стране лучше защищены права преступников или потерпевших? И как вообще должен быть выстроен баланс между интересами преступника и его жертвы?

— На бумаге баланс уже выстроен идеально. В крайнем случае, есть возможности обращения в институты международного правосудия. В России пока еще «более-менее» признан приоритет международного права. Но нужно ставить вопрос несколько иначе. Как вообще у нас в стране защищены права граждан? С этим из рук вон плохо. Наше государство в лице конкретных представителей судебной системы, правоохранительных органов способно проявлять равнозначную черствость как к соблюдению прав привлекаемых к ответственности лиц, так и к интересам потерпевших. И, в конечном счете, судьба каждого пострадавшего от преступлений и каждого привлекаемого к ответственности лица оказывается в руках конкретного соотечественника. Насколько профессионально, независимо и законно он поступит? Что позволит ему система? И к слову, презумпция невиновности говорит, что преступником человека может назвать только суд. Может показаться несправедливым, что жертва есть сразу после преступления, а преступник будет определен только после всех процедур (если вообще найдется). Но никакого другого «лекарства от ошибок» пока не придумали, и законодательно баланс прав потерпевших и обвиняемых выстроен хорошо.

— В продолжение вопроса по поводу баланса защиты прав обвиняемых и обратной стороны. Вот обвиняемому могут назначать государственного защитника бесплатно. А потерпевшие всегда должны, если у них есть необходимость в адвокате, сами нанимать за свои деньги адвоката?

— В определенной степени, если потерпевшие не могут свои права отстаивать, то предусмотрены случаи, когда их интересы будет отстаивать государство. Вся правоохранительная система – она для людей. И не для тех людей, которые совершили преступление, а для тех, которые от этого пострадали. Поэтому формально потерпевшие могут снять трубку, набрать один номер, оставить сообщение — все остальное за них сделают. Система устроена именно так. Если потерпевший — малолетний, несовершеннолетний, у него будут психолог, педагог. Ему помогут с этим. По большому счету, вся государственная машина — это и есть один большой адвокат потерпевшего. В теории, по крайней мере, так.

— Тем не менее, я часто вижу в судах, что, помимо прокурора, рядом с потерпевшими находятся адвокаты, либо вообще потерпевшего нет – только адвокат представляет его интересы. Почему так происходит?

— Почему бы и нет? Закон это позволяет, и люди пользуются этой возможностью. Но вообще, однозначного ответа у меня нет. Кто-то считает, что государство не в полной мере будет отстаивать его интересы, и нанимает советника по правовым вопросам — адвоката. Порой человеку трудно добиться, чтобы его выслушали, трудно сформулировать, добиться должного внимания.  Ну и возможности государства не безграничны. Следователи, оперуполномоченные, прокуратура, суд — нагрузка у них колоссальная, и нельзя всем помочь одинаково внимательно. Поэтому помогать начинают тем, кто громче всех заявляет о своих правах. Вот тут-то в игру и вступают профессиональные адвокаты, которые могут отстоять интересы граждан, показать приоритетность именно этого дела, а не какого-нибудь другого.

— Как же так, ведь помогать правоохранители обязаны всем в равной степени.

— Я вернусь к тому, о чем уже упоминал. К масштабам документооборота. Вы представьте себе следователя – молодую девушку, выпускницу юридического ВУЗа, у которой в сейфе лежит сто уголовных дел, которыми она должна заниматься. При этом она еще занимается дежурствами, еще параллельно какие-то задачи решает. Будет ли она достаточно внимательна? Когда-то в советские времена существовали какие-то нормы, сколько человеко-часов затрачивать на каждое дело. Эта система давно разрушена, это забыто все. То же самое и с прокуратурой — там сотрудники пишут такое количество справок, что у нормального человека волосы дыбом встанут. Это просто какое-то несопоставимое ни с чем бумаготворчество, которое занимает массу времени. Любой действующий работник вам это подтвердит, потому что эта проблема затрагивает всех. Глупо это звучит, может быть, но не остается времени на реальную работу. Та бюрократизация, которая проникла во все сферы, — она просто уже зашкаливает. Соответственно, на каждого потерпевшего, на каждую проблему, на каждого человека остается меньше времени. Делать все начинают формально.

Страдает качество, большая часть преступлений остаются нераскрытыми, доводы людей – не услышанными. И это беда не только прокуроров и следователей, но и оперативников, участковых, других служб… Разве не слышали мы о бюрократизации образования, медицины? А если еще вспомнить про недоверие людей к правоохранительной системе. У людей есть опасение – что на них не обратят внимания, отдадут предпочтение интересам статистики, или их интересы будут попраны в результате каких-то коррупционных схем. Поэтому они обращаются к профессиональным защитникам, чтобы эти негативные эффекты как-то преодолеть. Просто чтобы объяснили – почему так происходит? Порой люди представляют себе реальную жизнь судов, полиции и прокуратуры по телепередачам. А жизнь рисует иные картины.

— В ряде стран разработаны государственные программы реабилитации потерпевших. В России такая существует, и если да – то только на бумаге или действительно жертвы преступлений могут ею воспользоваться? Что входит или должно входить в такую программу реабилитации?

— Такие программы существуют и работают в России. Они касаются, прежде всего, детей, пострадавших от преступлений. Определенные усилия в этой области прилагает само общество – существуют НКО, которые собирают средства и помогают несовершеннолетним жертвам преступлений, лицам, оказавшимся в сложных ситуациях. Существуют программы поддержки лиц, получивших в результате преступлений травмы и инвалидность, потерявших кормильца, государство не бросает таких лиц на произвол судьбы. На мой взгляд, в подобные программы, прежде всего, должны входить четкие и ясные правила, как, когда и кто должен оказать материальную, психологическую помощь пострадавшим. Эти программы должны быть простые, понятные, быть ближе к людям.

— К сожалению, порой жертвы преступления сами становится преступниками – не веря в правосудие и начиная самостоятельно расправляться со своими обидчиками. На вашей памяти были такие случаи? И какова статистика таких преступлений?

— Самосуд, на самом деле, — редкость. Более распространена апатия, уровень доверия правоохранительным органам очень низок – люди просто не заявляют о преступлениях, махнут рукой – «бесполезно». Не думаю, что статистика на этот счет существует, хотя в моей практике такие случае были. К примеру, муж часто избивал, оскорблял супругу, не работал, пил. Однажды у жертвы постоянного домашнего насилия кончился запас терпения, обидчику был нанесен удар ножом, наступила его смерть. Женщина не обращалась в полицию по поводу побоев – не видела смысла. Наказание если бы и было – то символическое. А ей хотелось сохранить семью, была надежда на исправление супруга. Итог печальный, впрочем, суд подошел к судьбе этой женщины справедливо – она не была приговорена к реальному лишению свободы. Осталась в семье воспитывать детей, и ее больше никто не бил. Любителям домашнего насилия следует учитывать, что наказание может последовать не от государства, которое в последнее время по каким-то немыслимым причинам в лице своих законодателей подает некоторые сигналы о послаблении наказания за домашнее насилие. Большинство ведь не будет разбираться в тонкостях изменений, а поймет в силу своего правового развития – «можно бить, сильно не накажут, а то и вообще ничего не будет».

Как складывается ситуация в разрезе по регионам? Есть регионы, где права жертвы преступления защищены лучше, и наоборот? Примеры, и почему так происходит?

— Я не владею статистикой по регионам, и вообще, не стал бы ей сильно доверять. Проблемы, указанные выше, характерны для всей страны в целом, хотя есть известные регионы, где местная специфика усложняет работу и без того неэффективных силовых ведомств. Статья 52 Конституции, с которой мы начали наш разговор, работает так же, как и большинство положений нашего основного Закона. При том, что это — прекрасный юридический текст, правильный и красивый, он не работает.