День Победы прошел. Мы вырвали из календаря листок с датой 9 мая. Следующего парада ждать долго. Но у каждого из нас есть еще как минимум 12 месяцев, чтобы сказать спасибо участникам событий Великой Отечественной Войны, которые подарили нам эту Победу. Я встретилась с ветераном-десантником Федором Тимофеевичем Бондаренко. Он рассказывал мне о войне с закрытыми глазами. В них то и дело появлялись слезы. Он будто проживал все заново. А мне каждую минуту хотелось говорить ветерану Спасибо. Настоящее, человеческое, искреннее. И не только в день Победы.
— Федор Тимофеевич, Вы помните тот день, когда узнали, что началась война?
— Конечно. Помню, как сейчас. Я жил и учился в селе Большие Подъельники в Каргасокском районе. И тогда каждый школьник уже знал, что будет война. Вот только никто не знал, когда она начнется. У нас всех школьников уже тогда готовили защищать Родину. Когда я был в пятом классе, я уже был подготовленным Ворошиловским стрелком, сдал нормативы: готов к труду и обороне — и противовоздушная и химическая оборона. Знал, как оказывать санитарную помощь. Война началась. Я был в 8 классе. Пошел работать к отцу в артель по заготовке рыбы, чтобы армию кормить. И потом пришлось делать выбор — продолжать работать или продолжить учебу, но быть призванным на фронт. А я хотел на фронт. Я чувствовал, что должен помогать нашим солдатам. И вот в 1944 году я ушел. Помню, погрузили нас на пароход «Карл Маркс», спели мы песню «Дан приказ ему на запад…» и поплыли. Удалялся от дома и про себя говорил: «Простите, мама и отец, должен я вас защищать».
— В какие войска Вы попали?
— Однажды был я дневальным, и подошел ко мне старший лейтенант Чураков, инвалид-фронтовик, и спросил какое у меня образование. Я ответил, что девять классов. Он предложил мне служить в артиллерии. И меня назначили наводчиком противотанковой истребительной пушки 121 отдельного Гвардейского истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона. А уж потом, когда формировали десантные артиллерийские войска, меня научили летать на аэростатах, прыгать с парашютом, а затем назначили адъютантом начальника эшелона. Я принимал участие в Балатонской оборонительной операции. Это была последняя крупная оборонительная операция Красной Армии в Великой Отечественной войне. Потом мы начали боевые действия за освобождение столицы Австрии — Вены.
— У Вас были какие- то свои правила, свои личные уставы, своя тактика, которой Вы пользовались на фронте?
— Встретился мне однажды старый военврач-полковник. Вот он сказал, что он воюет четвертую войну и дал мне три совета. А еще сказал, что если я их выполню, то на девяносто пять процентов останусь жить. Как видите, живой. Первый совет: воюет не автомат и не танк, а голова человека, поэтому голова должна быть трезвая. Вот сколько я видел смертей из-за спиртного! То кто-то напился и не туда полез, то натворил черт знает что. А в Венгрии и Австрии специально вино отравленное оставляли. Наши солдаты выпьют, и все, смерть без боя. Второй совет: нигде и ничего не бери. Однажды увидел я часы на фашисте. Красивые такие часы. Но вспомнил совет и не стал брать, а тот, кто взял – взорвался. Враг и мертвый стреляет. В Австрии в домах были заминированы вещи красивые. И последний совет: пока воюешь, забудь о женщинах. В Европе было много молодых девчат, красивые, но с ними осторожно надо было быть. Иногда от них можешь и нож или вилы в бок или поленом по голове получить. В Австрии были случаи, что солдаты поддавались соблазну, а через несколько дней попадали в госпиталь с венерическими заболеваниями. Даже так солдат пытались выводить из строя. Может поэтому и остался жив, что все эти советы выполнял.
— А может, судьба у Вас счастливая?
— Вообще на войне я «умирал» дважды, но остался живой. Однажды шли своим ходом и налетело два мессершмидта. Раздалась команда «воздух». Я побежал по полю и упал. Смотрю, мессершмидт бросил три бомбы. Одна, большая, ниже пошла, а две других выше и дальше полетели. Так вот большая бомба в метре, максимум в полутора метрах от меня упала, отскочила от земли, перевернулась и лежит. Я думаю, может она замедленного действия, встану, а она рванет. Но через несколько секунд все равно вскочил и побежал. Меня бы никакой спортсмен тогда не догнал. Отбежал метров на двести, лег, а бомба все лежит. Тут команда «по машинам». Я свой студибекер догнал, залез, а она так и лежит. Вот так, судьба видимо и вправду.
— Расскажите о боевых эпизодах, свидетелем которых Вы были?
— Каждый солдат хотел заслужить медаль. В Венгрии после военных действий однажды остановились в каменном доме. Хозяйка дома нас покормила, а мы ей сахар дали. За домом зенитчики стояли – девчата. Налетели юнкерсы, так эти девчата сбили один. В конце войны наша армия наступала. Командир дивизиона поехал на машине впереди и тут круто поворачивает, стоит на виллисе, рукой машет – «братцы к бою, танки». И только он заехал, появляются три немецких танка, увидели нас и видимо решили проутюжить. А для того, чтобы пушку повернуть, зарядить, прицелиться нужно время. Наше орудие первым было, еле успели к бою подготовиться, а танки уже рядом. Первый танк выстрелил и снаряд над щитком орудия пролетел, зато мы с семи метров попали в первый танк, затем в последний, а дальше я ничего уже не помню. Очнулся, лежу в крови, вроде пальцы, ноги и руки целые. Смотрю, а наших ребят на студибеккер грузят. Командир взвода убит, командир батареи лежал сильно раненый. Когда мы с ним через тридцать лет в Москве встретились, он рассказал, что шло сто танков противника, а эти три шли впереди и если бы прошли, то дали бы сигнал и нас бы в мякоть перемешали. Я отделался легкими ранениями, а весь расчет, кроме меня, погиб.
— Вы помните тот день, когда узнали о Победе?
— Меня ранили уже в последние дни. Вот что я рассказал вам уже, это последние дни были. И встретил я День Победы в строю со своими боевыми товарищами в Чехословакии в городе Новоградец. Тогда едем мы на машине счастливые, а к нам все подбегают, поздравляют. Девчата лезут обниматься, а мы все чумазые, а они все равно нас обнимают. Все что-нибудь на память просили. Мы им пуговки давали, отрывали от одежды и давали. Так они их целовали и клали в кармашек, на память. А еще помню, что подбегали все, помогали нам, кто колесо подкачает, кто еще чем поможет. Как героев нас везде встречали.
— Помните, как после окончания войны вернулись домой?
— Конечно, но я вернулся всего на несколько дней. Я до учебы очень жадный. Вот и говорю маме, что хочу ехать дальше учиться. Она – в слезы. Вроде и от радости, что вернулся, но и от горя, что снова уезжать хотел. Вот в 1946 году я пошел поступать в политехнический. Но меня сначала туда не взяли, потому что должен был окончить 9 классов, а у меня только 8 классов было. Вот расстроился я, когда вышел из университета, сел на ступеньки и тут парень идет. В общем, он- то меня и позвал учиться в машиностроительный техникум. Когда я его закончил, меня вызывает директор и говорит: «А давай ты у нас преподавать будешь». Вот я днем преподавал, а вечером сам учился в Политехническом институте. Не было же сначала вечернего отделения. Вот я все ходил, добивался, чтобы сделали вечернее отделение. Учиться очень хотел. И добился, появилось вечернее отделение. Пришлось, правда, всех ребят собирать, чтобы они подписывались, что хотят вечером учиться. Потом я еще заочно окончил Ленинградский Всесоюзный институт стандартизации качества продукции и метрологии. Вот столько учился я. И сейчас молодежи советую учиться, не лениться. Ведь молодежь – то у нас хорошая растет!
Уже скоро Федору Тимофеевичу будет 90, но он и сегодня «в строю»: является председателем Областного Совета ветеранов воинов-десантников Великой Отечественной войны и Вооруженных сил, участвует в городском хоре ветеранов. А еще, скажу вам по секрету, у Федора Тимофеевича есть главный секрет его долголетия – жена Катя. Вместе они уже больше 65-ти лет. «Любовь, взаимопонимание и поддержка друг друга делает великие дела», — поделился ветеран.
