Люди говорят, будто Николай Николайчук, находясь под домашним арестом, часто часами стоит у себя на балконе и смотрит на Томск. Двухметровая фигура бывшего мэра хорошо видна даже из стоящих в пробке автомобилей. Бог весть, о чем он думает. Об обвинениях, которые ему предъявлены, о линии защиты в суде, о городе, из которого он уезжал-уезжал на юг да не смог уехать… А может он думает о людской неблагодарности или просто смотрит вниз на заснеженную улицу и вспоминает: «При мне лучше убирали….».
Позвольте не согласиться с его последней предполагаемой мыслью. Никогда Томск не убирали с такой интенсивностью, как в этом году. 160-170 единиц техники ежедневно выходят на улицы только из одного «Cпецавтохозяйства», еще 500 добавляют в последние дни предприятия. Тысячи тонн снега вывозится на снегоотвалы. За последние сутки, 21 января, вывезли 14 тысяч тонн! В прошлые годы в пиковые дни вывозили 3-4 тысячи тонн.
Сам видел — за полтора часа до наступления нового 2015 года, когда хлопьями повалил густой снег, по проспекту Ленина поехала тройка грейдеров. То есть в Новый год в «САХе» дежурили (ну не из-за праздничного же стола водителей поднимали!) несколько трезвых бригад на случай, если пойдет снег. Обычно к утру 1 января, если шел снег, томские улицы напоминали белую целину, а нынче в первый день нового года город был во вполне приличном состоянии, чего не скажешь о его жителях. У меня ощущение, что в «САХе» даже умудряются выполнять нормативы по уборке снега, которые гласят, что «уборка снега должна начинаться сразу же после начала снегопада,…а сдвигание свежевыпавшего снега толщиной слоя свыше двух сантиметров должно проводиться до четырех раз в сутки». Можно сколько угодно издеваться над «кляйновской» методикой не раскидывать снег по сторонам дорог, как раньше, а сразу вывозить его, но если бы не она, в этом году мы бы давно катались в желобах как бобслеисты, а кое-где и вообще бы встали в одну колею. Ну да, бывает, что в самый час пик посреди дороги остается ровный вал, и мы лишаемся одной полосы, но почти всегда это — ненадолго.
Я убежден, что ближе к весне «САХ» наконец точно подсчитает, сколько рекордных тысяч тонн вывезли, сколько солярки дополнительно сожгли, и самое главное — сколько денег получили мужики, которые не разгибая мокрых спин круглосуточно разгребали город.
В связи с небывалыми снегопадами «честь имею» (опять Николайчук!) сообщить следующее.
30 лет я живу в Томске, но «такого снегопада давно не знали здешние места». Что-то отдаленно похожее было зимой 2006-2007 года, но тогда, при мэре Александре Макарове, «САХ» «расписался в полном неумении», и я до сих пор вспоминаю, какими «братьями и сестрами» стали на время томские водители. У всех был трос, у всех были лопата и время, чтобы вытолкать какой-нибудь «жигуленок», перегородивший дорогу. Общая беда сплотила и высоких «джипарей» и низкопольных «маздуний». Но когда теперь кто-то начинает рассказывать, что «при Макарове» снег убирали лучше, мне хочется спросить, где они были десять лет назад… И что у них с памятью. Замечу еще, что коррупционные сделки в России обладают более высокой вероятностью исполнения, и томский мэр, который годами не снимал деньги с зарплатной карточки, возможно, имел более действенные рычаги влияния на своих подчиненных, но с большим снегом никакие коррупционные схемы справиться не помогали.
У меня есть два объяснения, почему люди считают, будто такого ужаса на томских дорогах еще не было. Во-первых, большинство из нас обладают особенностью переживать время, в котором мы существуем, как худшее из времен. Это отмечал еще Йохан Хейзинга в своей «Осени средневековья».
«Всяко бывало, но так плохо еще никогда не было!», — говорит такой «осенний» человек. И добавляет: «А дальше будет еще хуже!».
Тот же «осенний» человек еще не так давно клял чипсил, программу «Дикоросы», Ельцина, советскую власть… Бесконечно счастливым он, наверно, не помнит себя даже в детстве, когда папа и мама были молоды и здоровы.
Во-вторых, продолжается история с закрытием телекомпании ТВ2, которая обещала уйти, громко хлопнув дверью информационного пространства. Небывалый снег в эту дверь и недовольство населения — это прямо подарок, в буквальном смысле, с небес. А уж отпуск мэра в Пхукете, слова губернатора «Езжайте на юг» — это уже просто из серии «балуешь нас, Господи». Я, к слову, один раз брал отпуск в январе и был со старшим сыном в Египте. В Томске, как показывала мне RT в Хургаде, тогда было -42… Когда вернулся, мои самые лучшие в мире коллеги все равно считали меня почему-то особенно виноватым, хотя что от меня-то зависело? Тот же Макаров в конце 90-х, отвечая на «закадровый» вопрос, пойдет ли он на общегородской субботник, отвечал: «Не мэрское это дело, метлой махать, людей надо правильно организовать».
И был, кстати, прав.
Мы, сибиряки, и «остаемся зимовать» здесь, потому что холодно и снег, а летом и жарко, и холодный дождь. Как поживший чуть-чуть на юге еще до того, как туда всех послал губернатор, хочу сказать: в том числе из-за такой погоды, как у нас в Сибири, здесь сформировался особый тип характера. Его главной отличительной особенностью я бы назвал общее осознание того, что дальше Сибири нас послать невозможно, а значит надо сообща, не взирая на власти, как-то устраивать свою жизнь здесь. Брать в руки лопаты, как студенты из «Снежной вахты», выделять технику городу от родных предприятий, выталкивать соседей из сугроба.
«Пессимисты в Сибири не выживают», — говорил один хороший человек.
А куда они уезжают, мы с вами знаем.
P. S. И да, я знаю все слова, которыми меня назовут за этот текст. Старайтесь хотя бы придумывать новые, как я.
Андрей Остров
