Семь месяцев пробыл томич, инженер лаборатории радиофизических и оптических методов изучения окружающей среды Василий Леонтьев в уникальной арктической экспедиции. С сентября 2024 года по конец марта 2025 года Василий в составе команды ученых проводил исследования на борту ледостойкой самодвижущейся платформы «Северный полюс». Ее особенность заключается в том, что она вмерзает в «подходящую» льдину и вместе с ней продолжает дрейф. Для платформы эта экспедиция стала второй.
О буднях ученых на борту «Северного полюса» и во льдах Северного полюса рассказал Василий Леонтьев в заключительном выпуске проекта «Из Томска к Северному Ледовитому».
Мы находились на 85-м градусе северной широты и 180-м градусе западной долготы. На тысячи километров вокруг не было никого. Нас собралось 48 человек на корабле, и мы занимались самой лучшей работой.
Подготовка
Основная подготовка заключалась в получении документов, которые позволяют подняться на борт парохода: первая медицинская справка — для работы в условиях Крайнего Севера, вторую — выдает судовая медкомиссия, где каждый врач ставит свою печать. Также нужно получить удостоверение личности моряка, мореходную книжку, санитарную книжку, международные сертификаты по обращению с бытовыми отходами, по безопасности нахождения на судне и т.д. Так как экспедицию организовал Арктический и антарктический институт, последним пунктом для меня стало приехать в Санкт-Петербург и пройти в институте инструктаж по технике безопасности.
Мы должны были отправиться из Мурманска. И когда судно прибыло и встало у причала, я отправился «знакомиться». Предъявил на проходной документы, обошел ангар и увидел его — «Северный полюс». Это невероятные ощущения. Если до этого экспедиция была только на уровне разговоров, то здесь она обрела конкретные очертания.
Быт
У каждого была отдельная каюта с душевой, холодильником, телевизором и спальным местом. У кого-то иллюминатор выходил за борт, на море, у меня — на шлюпочную палубу. В каждую каюту выдавался ноутбук, который подсоединялся к судовой сети: можно было зайти в архивы, посмотреть библиотеку — я там очень много книг прочитал.
Питание — четырехразовое: как сказал человек, который служил на флоте, «мы — моряки, а не пехота, худой моряк — позор для флота». И хоть в первое время я соглашался с объемом порций, но потом начал просить вполовину. Для отдыха — конференц-зал, где проводили собрания по итогам работы за день и планам на завтра, решали оперативные вопросы, получали сводки. Там же большой экран, где мы собирались на совместный просмотр кино или проводили викторины. Отмечали вместе Новый год, 23 февраля, 8 марта и дни рождения, а столовая позволяла всем 48 участникам экспедиции сесть за общий праздничный стол.
Между пятью этажами на пароходе лифт. Для поддержания формы есть тренажерный зал. Некоторые, когда погода позволяла, ходили по вертолетной палубе пешком. Я каждый день бегал в ангаре по 150 метров: так за время экспедиции я пробежал десять марафонов по палубе, один — по льду, при ротации один марафон на мысе Баранова и еще один — в Хатанге.
Каждое утро я вставал в 4:13, делал зарядку, пробегал десять километров, отправлялся на камбуз почистить два с половиной ведра картошки, шел на завтрак и потом начиналась работа. Также у меня была возможность работать на токарном станке, и я помогал отрядам делать разные нужные вещи.
Работа
Экспедиция работала каждый день: ледовики, океанологи, гидрологи, гидробиологи, аэрологи. Аэролог два раза в сутки запускал радиозонд, чтобы передавать данные о погоде, рекорд — 42 километра высоты.
На льду мы работали в щитовых домиках ПДКО («Полярный дом Канаки-Овчинникова» — прим.). Сложенные щиты находятся в контейнерах на платформе. Чтобы поставить один, нужно минимум три человека.
Я посмотрел, как строят океанологи — они ставили сразу на льду, я помогал. А потом построил сам для себя, в ангаре, его подняли и опустили на лед краном — на палубе два гидравлических грузоподъемных крана, они до десяти тонн поднимают. А уже по моему примеру и океанологи стали делать. В их доме был выход в майну, в которой около полутора недель гостила нерпа.
Белые медведи приходили. Первый появился где-то в октябре у метеорологов, потом медведица приходила с двумя медвежатами, их спугнули гидрофизики. Еще одного медведя отвадили пароходным гудком. Песцы заходили, а в самом начале, когда мы недалеко отошли от островов Де-Лонга, прилетали полярные воробьи — пуночки.
Один раздел инструктажа по технике безопасности был посвящен встрече с белыми медведями. Основной посыл, что это просто очень любопытное животное, и нельзя его провоцировать. Нужно сохранять спокойствие, если рядом домик, закрыться в нем и переждать. Поэтому все выходы и работы на льду ведутся только в присутствии егеря, который знает, как животное отпугнуть.
Дома
Мне повезло, я вытянул счастливый билет, оказаться в тех широтах. Это, наверное, как в космосе. По крайней мере, он был недалеко. Как сказал один капитан ледокола, «под нами был весь земной шар». Солнце вставало на юге, потому что куда ни посмотришь, везде юг.
40 дней, которые я провел на «Келдыше» (научно-исследовательское судно «Академик Мстислав Келдыш» — прим.), когда мы из Архангельска ходили до островов Де-Лонга, показались более длинными, чем эти семь месяцев. Мои дни были максимально насыщенными, скучать было некогда. Кроме своей работы я помогал другим отрядам. С гидрогеологами добывали осадки, с метеорологами участвовал в запуске зонда и многое другое. Сейчас экспедиция продолжается, работа идет. А я к прошлому, хоть и отношусь хорошо, но сильно не привязываюсь — впереди новые задачи.
