«Мошенник века» Бернард Мэдофф дал интервью The NY Magazine, в котором представил свою версию истории создания и краха знаменитой финансовой пирамиды Уолл-стрит. По версии Мэдоффа, банкиры и крупные инвесторы сами упрашивали его управлять их миллиардами, а возникновение пирамиды было отражением коррумпированности финансовой системы страны, правительство которой и само по себе — пирамида.
«Я был маленьким еврейским пареньком»
Отец Бернарда Мэдоффа был успешным бизнесменом, занимавшимся производством спортивных товаров. Именно он придумал держатель для боксерской груши. Когда Мэдофф пошел в колледж, его отец разорился. Это сильно повлияло на Берни. «Ты наблюдаешь, как это происходит. Ты видишь, как твой отец, который был для тебя кумиром, теряет все, и ты навсегда приобретаешь страх, что такое может случиться еще раз».
Молодой Мэдофф пошел штурмовать Уолл-стрит, не имея ни денег, ни родословной, ни влияния. «Я был таким маленьким еврейским пареньком». Для Берни Уолл-стрит был закрытым элитным клубом, попасть в который было пределом его мечтаний.
С самого начала Мэдофф был готов драться за место под солнцем, при этом относясь с известной долей презрения к тому бизнесу, который он выбрал. «Я сразу понял, что рынок является мошеннической структурой от начала до конца».
В 1960 году Мэдофф ютился в помещении, принадлежавшем бухгалтерской фирме его отца. У него было $500, чтобы начать играть на бирже, и тогда он создал Bernard L. Madoff Investment Securities. «В комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) никогда не слышали, чтобы кто-нибудь входил в бизнес с $500. Они даже организовали специальное интервью, чтобы выяснить, не сумасшедший ли я».
Поначалу Мэдофф получал маленький, но стабильный доход, посредничая между покупателями и продавцами акций и зарабатывая на спредах. «Я был абсолютно счастлив, зарабатывая эти крохи. Это был безрисковый бизнес. Ты получал спред, покупая по одной цене и продавая по более высокой. Спреды в то время могли быть существенными: 50-70 центов или даже доллар с акции. У меня была своя ниша».
Большинство знавших Мэдоффа считает, что у него был особый нюх на поведение рынка. Он был фантастическим трейдером, вспоминает один из участников рынка. В 80-е следивший за деятельностью Бернарда Мэдоффа.
Мэдофф хотел расширить свой торговый бизнес, и хорошим способом сделать это было развитие его маркет-мейкинг бизнеса. Однако это означало пойти против Нью-Йоркской фондовой биржи. Маркет-мейкинг на NYSE контролировали несколько крупных фирм, которые и проводили все самые крупные сделки, получая барыши со спредов.
Мэдофф был одним из первых, кто догадался, что технологии могут дешевле и качественнее искать покупателей и продавцов, чем люди, сидящие на полу биржи в ворохе бумаг и выкрикивающие приказы. К 1970 году Мэдофф нанял своего брата Питера для создания автоматизированной торговой системы. Вскоре торговые роботы Мэдоффа начали перетягивать на себя торговые объемы и прибыль с NYSE. Компании, заправлявшие на бирже, пытались договориться с Мэдоффом, чтобы убрать его с конкурентного поля, но у них ничего не вышло. Дик Грассо, тогдашний глава биржи, сделал Берни прекрасный комплимент, назвав его своим «злейшим врагом».
К концу 80-х Мэдофф разбогател на маркет-мейкинге. Он зарабатывал более $100 млн в год. По признаниям самого Берни, именно на пике расцвета своего законного бизнеса он стал преступником.
«Когда сам Сафра приходит и развлекает тебя, ты чувствуешь себя пупом земли»
После краха 1987 года среди клиентов Мэдоффа началась паника. Некоторые из них начали выходить из игры, заставляя Мэдоффа закрывать позиции по долгосрочным инвестициям на невыгодных условиях и истощая его капитал. «Они меня предали», — говорит Мэдофф. Старая добрая стратегия арбитражных операций больше не работала. Тогда Мэдофф взял на вооружение новую стратегию, основанную на индексных опционах. Но новая стратегия работала только в условиях волатильного рынка, и в начале 90-х ее эффективность пошла на спад. «Рынок уснул», — вспоминает Мэдофф. У него оказалось слишком много чужих денег на руках и слишком мало возможностей инвестировать их.
Именно в тот момент начала работать пирамида. Мэдофф начал использовать деньги одних клиентов, чтобы платить прибыли другим. Прибыли привлекли интерес других инвесторов и в пирамиду Мэдоффа потекли свежие деньги. Это были деньги от тех самых акул-банкиров, которые игнорировали Мэдоффа в начале его карьеры. «До меня снизошел председатель Banco Santander, председатель Credit Suisse, председатель UBS, у меня были все эти крупные банки».
«Вы знаете, когда сам Сафра (известный банкир, считался одним из богатейших людей мира) приходит к тебе и развлекает ради возможности инвестировать с тобой, ты чувствуешь себя так, словно ты пуп земли. Все эти люди, сидящие там и говорящие тебе – ты можешь это сделать, — все это тешит самолюбие. Неожиданно все эти банкиры, которые раньше при встрече с тобой даже не здоровались, готовы дать тебе миллиарды долларов . Не то, чтобы я нуждался в деньгах, это была временная мера, но все неожиданно начали разбрасываться миллиардами для меня. Уверяя: слушай. Если ты сможешь для нас это сделать, мы будем твоими клиентами навечно». Так что Мэдофф брал эти деньги. И пока он ждал, что рынок вот-вот проснется, он держал миллиарды в государственных ценных бумагах, зарабатывая 2% в год, и подделывал отчетность, которая утверждала, что его клиенты заработали фантастические 15% годовых на медленном рынке. Мэдофф не мог заставить себя признаться им, что ему не удалось. «Я боялся», — говорит он.
«Для меня это был ночной кошмар»
Мэдофф торопится разделить свою вину. «Слушайте, эти банки и эти фонды должны были сами понимать, что были проблемы». Мэдофф вообще не рассказывал им, каким образом он добился столь впечатляющих прибылей. «Я не давал им никаких фактов, кроме объемов, которые я делал. Я отказывался давать им более подробную информацию и прямо говорил: «если вам это не нравится, забирайте свои деньги и уходите», что они, конечно, ни разу не сделали».
Мэдофф считает, что в то время как все богатели, он один тайно страдал. «Для меня это был ночной кошмар. Только ночной кошмар. Это было ужасно. Когда я говорю «кошмар», представьте себе всю тяжесть хранения этого секрета».
Представьте себе, что каждый день вы возвращаетесь домой и не можете открыться ни своей жене, ни сыновьям, ни брату. Вы видите их каждый день в бизнесе, и не можете признаться им».
Многие считают Мэдоффа гениальным манипулятором, который мог убедить любого. Однако сам Мэдофф говорит, что все было с точностью до наоборот – это не он убеждал, а его убеждали. Мэдофф уверен – банки и другие крупные инвесторы были прекрасно осведомлены, что участвуют в финансовой пирамиде, и молчаливо соглашались с правилами этой игры.
Четырем крупнейшим инвесторам (и по совместительству друзьям) Мэдоффа не на что жаловаться: он сделал их богачами. Карл Шапиро, производитель одежды, Джеффри Пиковер, инвестор с Уолл-стрит, Стенли Чейз, финансовый менеджер, и Норм Леви, девелопер, благодаря Мэдоффу и его пирамиде получили миллиарды. Это реальные деньги. И честные – настаивает Мэдофф. Последний – Норм Леви – даже сказал своим детям на смертном одре: "Доверяйте Берни Мэдоффу."
Мэдофф видит себя не как какого-то злого финансового гения, а как порождение коррупционной системы, сложившейся в финансовом мире. Люди сейчас не понимают, что тогда реально происходило, уверен Мэдофф. «Посмотрите, никто из моих бывших клиентов, даже если он потерял каждую пенни, вложенную в схему Понзи, сейчас не может пожаловаться на то, что он беден». «Когда вы всю жизнь имеете дело с чужими деньгами, как я, вы понимаете, какие они странные. Они говорят вам: «Что вы сделали для меня?» Если вы заработали для меня денег, значит Я был умным, что обратился к вам, а если вы потеряли мои деньги – это все ваша вина». После такого начинаешь более черство относиться к людям».
На протяжении 1990-х Мэдофф мечтал выбраться из той ямы, в которую он сам себя зарыл. «Я твердил себе, что произойдет какое-нибудь чудо, или что я придумаю выход из положения». В 2002 году он понял, что эти мечты были пустыми. «К тому времени цифры (количество денег, оборачивающееся в пирамиде) были настолько астрономическими, что честно говоря, я уже не знал, на что надеяться». Схема требовала постоянного притока свежих денег. Деньги утекали из пирамиды с той же скоростью, что и вливались в нее. Мэдофф чувствовал, что чтобы не дать пирамиде лопнуть, ему нужно постоянно привлекать новых инвесторов. Он повсюду ходил с телефоном и отвечал на любой звонок в любое время. Но все чаще это были звонки от крупных инвесторов, забирающих свои деньги из пирамиды.
«Все правительство – это финансовая пирамида»
Итог известен – пирамида лопнула, Мэдофф сел в тюрьму на 150 лет. Семья отвернулась от него. После смерти старшего сына Марка даже жена Рут, с которой он прожил вместе 50 лет и которая вначале поддерживала его, перестала разговаривать с ним.
На вторую годовщину приговора Марк достал провод от пылесоса и перекинул его через трубу в своей квартире в Сохо. Провод не выдержал. Через два года он использовал собачий поводок. На этот раз попытка суицида была успешной. Второй сын Бернарда – Эндрю – оказался более психически сильным. Он нашел отдушину в ненависти к своему отцу, которого он считает предателем.
В тюрьме Мэдофф разговаривает с психиатром, и эти разговоры часто заканчиваются слезами бывшего финансового воротилы. Мэдофф не понимает, почему все считают его монстром. «Я не злой», — повторяет он.
Впрочем, для Мэдоффа тюрьма означает некое облегчение. Человек — даже если его все считают монстром – становится чуть более счастливее, освободившись от груза тяжкого секрета и постоянной необходимости лгать. Конечно, он беспокоится о своей семье и о своих жертвах. Впрочем, с последними все будет окей, уверен Мэдофф. Они получат значительную часть своих денег обратно – 50 центов с каждого доллара.
Сегодня Мэдофф видит себя этаким борцом за правду. Он испытывает отвращение не только к финансовому рынку, но и к регуляторам. «SEC сыграло отвратительную роль в этом деле». Он не видит себя единственным виновным в махинациях. «Невероятно, в Goldman… никто не осужден. Новая регуляторная реформа – просто шутка. Вся правительство – это финансовая пирамида».
Мэдофф рассказал свою историю журналисту The NY Magazine в нескольких десятках телефонных разговоров. У него была определенная цель – «установить истину», и миссия – «изменить способ, которым делается бизнес на Уолл-стрит». Удалось ли это ему? Судить вам.
