Начало 1990-х. В Асине банкротится лесозавод – градообразующее предприятие. Райцентр Томской области с 30 тысячами жителей оказывается на грани нищеты. Спасение приходит внезапно – в виде народных промыслов. «Вот взять наш проулок – тот дом занимался берестой, этот, и вон тот, и наш… Благодаря этому не пришлось голодать», — вспоминает народный мастер Томской области, ремесленник Александр Варламов. О том, как поток рождает и «убивает» крутых берестянщиков и чем выгоден бизнес одиночки-керамиста – в специальном проекте Tomsk.ru «Хороший малый!».
Получить большие возможности для бизнеса можно благодаря нацпроекту «Малое и среднее предпринимательство», который реализуется по поручению президента РФ. Благодаря нацпроекту предприниматели могут получить как финансовую, так и нефинансовую поддержку в своем регионе.
«Александр, это то, что тебе надо, не пожалеешь!» – сказал старший брат Александру Варламову, когда тот только-только вернулся из армии в родной город. Брат «сватал» его в асиновский филиал объединения «Томский умелец», где сам работал. Они оба с детства увлекались творчеством – рисовали, выжигали, мастерили…
«Я пришел, месяц поработал — пожалел. Ушел на лесозавод – там платят больше. По тем временам стандартная зарплата инженера была 120 рублей, а в «Умельце» – 80 рублей. Меня, молодого парня, это не устраивало. На заводе я мог зарабатывать и по 300. Но это реально травмоопасное производство: одного поломало, другого порезало, и так постоянно… И через два года я решил снова вернуться в ремесла. А там как раз перестройка, кооперативы, ожидание светлого будущего, финансового благосостояния», – говорит Александр Варламов.
Во второй заход в «Томский умелец» он познакомился с легендарным художником Валерием Гужиным и его соратником, Владимиром Павловым. Они взяли парня к себе в подмастерья в творческую лабораторию при цехе – принеси то, подай это… «Совпало так, что благодаря ремеслу все эти лихие 90-е, когда единственный градообразующий завод просто распался, я не ощутил нищеты. Не говорю, что жили роскошно, но чтобы голодать или недоедать – такого не было», – вспоминает Александр Варламов.
Денег в то время вроде как не было ни у кого. Но, как ни странно, именно сувенирная продукция разлеталась как горячие пирожки. О цене вообще никто не спрашивал: брали всё. Кто это покупал, Александр и сейчас не очень понимает. Возможно, бешеный спрос формировали иностранные туристы, хлынувшие в ранее закрытую страну. Москвичи ездили в Томск за сувениркой, как челноки в Китай, с большими сумками… «Меня в Москве знали даже лучше, чем в Томске. Каждая сувенирная лавочка, торговавшая берестой, со мной работала. В общем, времена были тяжелейшие для тех, кто работал по найму. Но для предпринимателей — просто сказочные!», – подытоживает Варламов.
«Вопрос не стоял, что именно ты будешь делать – туеса, посуду, украшения или еще что-то. Если ты сделал, значит, ты продал. Какие-то изыски, нюансы вообще никого не волновали. Нет ни стиля, ни сформулированной эстетики – лишь бы гнать «поток». А потом стала приходить, как сейчас модно говорить, насмотренность, а вместе с ней — неудовлетворение тем, что ты делаешь. Одновременно появился элемент конкуренции: ты начал понимать, что тебя поджимают, кто-то начинает делать красивее, и это дало реальный толчок к творчеству. Когда в 1997 году я открыл собственную производственную мастерскую под ТМ Варламов, мы стали делать упор именно на эстетическую составляющую. Было понимание, что продается все, но захотелось какой-то узнаваемости».
«Когда в свое время я увидел мариинских мастеров, их резные туеса, для меня это был эстетический шок. Я ничего не понимал ни в золотом сечении, ни в пропорциях, ни в рисунке, просто дуб был полнейший! Но те работы меня поразили, — рассказывает Александр Варламов. — Я стал углубляться в языческие, славянские мотивы. На моих изделиях начали появляться растительные орнаменты, потом птицы. По-своему переосмысливал томскую резьбу. Вспоминал хантыйские орнаменты Гужина, гениальные технические решения еще одной легенды «Томского умельца» Владимира Павлова, как он тиснением умел добавить бересте объема… Вся эта каша в голове устаканилась, спрессовалась и сформировалась в свой собственный стиль. Я понимал, что с точки зрения канона могу делать что-то неправильно, но всегда оправдывал себя тем, что я народник, самоучка, никто меня специально не учил. Поэтому что хочу, то и делаю».
В мастерской Варламова постоянно работали 25-30 человек, а за год через нее проходили не менее 200 учеников, желающих постичь ремесло. Они пробовали свои силы, набирались опыта, осваивали производство одного изделия – например, шкатулки – и отправлялись в свободное плавание. «Асино реально этим выживало», – считает ремесленник.
«Вместе с собственным бизнесом проявилась и такая неприятная сторона, как общение с госаппаратом. Я приходил на работу и начинались звонки – всякие там чиновники, налоговики… Только ближе к вечеру, когда бюрократическая машина уходила на покой, наступал штиль и я мог заняться рисунком, сделать что-то штучное. До сих пор привычка – до пяти вечера работать не могу».
До 2010 года заказы у ТМ Варламов были расписаны на 4-6 месяцев вперед. А в 2013-м наконец-то стала накрывать ситуация, когда стало сложно продавать дорогую и сложную продукцию. Спрос остался на дешевую и быструю «поточку». «Тот коллектив, который у нас был, знал – они делают самый лучший продукт. А делать хуже (дешевле) они были не готовы, — объясняет Александр. – Кстати, когда мы закрыли берестяное направление, никто не остался в бересте – все нашли другую работу. Не смогли смириться с перспективой делать дешевую поточку».
К тому времени известный берестянщик стал понемногу гончарить. Однажды увидел на Алтае, как работает женщина на деревянном инерционном круге – и, говорит, «руки затрепетали»:
«Я загорелся керамикой. Береста все еще продавалась, я не скажу, что мы бедствовали, но я решил закрыть бересту – я не хотел, чтобы она не закрыла меня. Поставил жирную точку. Супруга сопротивлялась, но я ее переубедил. Тогда я сделал это интуитивно, но сейчас понимаю, что все произошло очень вовремя».
В глину Варламов вошел как ремесленник – никакой идеи предпринимательства в голове не было. Но он быстро понял, что в одиночку в гончарке может зарабатывать примерно ту же сумму, которая выходила на бересте с большим коллективом.
«Большой коллектив – это всегда характеры, гармония, дисгармония, сложилось, не сложилось, конфликты неизбежны… Честно говоря, за полтора десятка лет очень от этого устал. А тут я понял, что могу сесть и заниматься глиной – тогда, когда я хочу, как хочу и ни перед кем не отчитываться, чего я хочу»...
Глиной никто из прежних клиентов-сувенирщиков не интересовался, Александр с Оксаной, его супругой, сделали пробную партию и поехали в Новосибирск на ярмарку. За три дня заработали очень хорошо, Александр до сих пор со смехом вспоминает этот момент:
«В любом бизнесе, наверное, есть такая фишка: когда ты заходишь, тебе сначала как наркоману дают первую дозу бесплатно. Ты такой: «Ох, как хорошо, деньги льются рекой, благословение какое!». Но как только погружаешься в тему с ушами — все, теперь платить надо! Следующие лет десять мы торговали на Алтае. Всю зиму готовишь товар, в мае приезжаешь в райончик, где работает ярмарка мастеров, заселяешься в свой домик, сколоченный из досок – там же спишь, там же торгуешь. На улице солнце, плюс 15, красота, природа шикарная, кайф, мы такие довольные! А к вечеру – раз! – и падает снег, и ночью -18, мы к знакомым срочно – за накидками из бараньей шерсти… Очень веселое время! Приезжаешь домой – а там огород зарос, кочегарка заржавела…».
Романтика романтикой, но предпринимательская привычка считать в итоге победила:
«В какой-то момент я поделил сумму, заработанную за сезон на Алтае и казавшуюся приличной, на 12 месяцев – и понял: если пойду работать в городе кочегаром, то деньги будут в принципе те же самые, – улыбается Александр. – Поэтому в прошлом году мы изменили тактику продаж: концентрируемся на ярмарках, фестивалях в Томской области и ближних регионах. Сейчас, например, активно готовимся к «Празднику топора». На постоянной основе делаем определенные изделия для Первого музея славянской мифологии, также небольшие партии отправляем проверенным партнерам на Алтае».
Что для Александра Варламова сейчас керамика – творчество или бизнес? Отвечает без раздумий:
«Это, конечно, бизнес. Я сильно поздно зашел в это направление, чтобы заниматься керамическим творчеством. Здесь пока ты не сделаешь себе имя, ничего из творческого не продашь. А молоченка, сувенирка, поточка – это на ура всегда с удовольствием! Людям нравится!».
Самым большим спросом у покупателей пользуется так называемая молоченая керамика – например, разнообразные крынки, в обработке которых используется молочный обжиг. По мнению Александра, у людей включается генетическая память – это народная посуда, которую крестьяне использовали в быту. Для собственного же удовольствия он может поэкспериментировать – сделать, например, африканский барабан. Или глиняную турку для костра – в ней было сварено много вкусного кофе волшебными алтайскими вечерами…
Возрастное ограничение – 6+
