Николай Николайчук заявил, что с 2012 года велась прослушка его разговоров. Об этом бывший мэр Томска, а также его адвокат рассказали сегодня в ходе заседания в Томском областном суде. Напомню, там рассматривалась апелляция на решение Ленинского районного суда, который продлил домашний арест Николая Николайчука до 7 апреля. Экс-градоначальника обвиняют в превышении должностных полномочий. По версии следствия, 36 миллионов рублей на оплату ремонта Московского тракта были незаконно выделены из бюджета. Николайчук и его адвокаты утверждают обратное: незаконно было бы оставить подрядчика, качественно выполнившего работы, без оплаты, которой он и так ждал два года. Также следственный комитет проявлял интерес к строительству надземных пешеходных переходов и сносу здания военкомата на пушкинской развязке. Однако ни по тому, ни по другому поводу уголовные дела – во всяком случае пока – не возбуждены.
Между тем, со слов экс-мэра сегодня стало известно, что еще в 2012 году он стал объектом внимания для правоохранительных органов.
«Из материалов уголовного дела следует, что уже с 2012 года шла сплошная прослушка, когда я еще мэром был. Полностью были взяты все документы с доступом в квартиру и так далее. Ну, столько людей хлеб зарабатывают – и прокуратура, и следственные органы, и ФСБ. Ну, если я такой негодяй, то начиная с 2012 года-то уже можно было найти для суда абсолютное доказательство, что я полный негодяй. Но не нашлось такого!», — высказался сегодня в суде Николай Николайчук.
О том, что в рабочем кабинете и квартире теперь уже бывшего градоначальника стояли жучки, говорил и его адвокат. Кроме того, добавил он, следствие продолжает проверять в администрации Томска документы тех лет, когда Николайчук являлся мэром, но пока никаких дополнительных обвинений предъявить ему не смогли.
Еще одна новая деталь, которая была сегодня озвучена, это полная запись телефонного разговора Николайчука со следователем. Ее следствие приводит как доказательство того, что бывший мэр намеревался скрываться и может сделать это, если его выпустят из-под домашнего ареста. По словам обвиняемого и стороны защиты, ранее фразы из этого телефонного разговора следователь озвучивал, но – вырвав их из контекста. Николайчук и его адвокат уверяют, что лишь накануне им удалось прослушать всю запись этого разговора и сделать копию, чтобы представить ее в суде.
В беседе, которая длится две минуты, Николай Николайчук не сразу вспоминает, что за следователь ему звонит. Затем, услышав, что прокуратура вернула материалы проверки относительно переходов на пушкинской развязке, и нужны дополнительные пояснения с его стороны, Николайчук отвечает следователю, что ничего нового он не скажет и что находится не в Томске. Свое конкретное местонахождение экс-мэр не уточняет, объясняя это тем, что очень часто переезжает и не знает, где будет находиться в будущем. В конце он предлагает: «Ну, напишите, что вы меня не нашли». Тем не менее, следователь говорит, что еще раз позвонит ему, и Николайчук соглашается. Но с тех пор – и сторона обвинения это подтверждает – следователи больше не принимали попыток связаться с бывшим томским градоначальником.
Однако аудиозапись, о прослушивании которой ходатайствовали Николайчук и его адвокат, судя по всему, повлияла на решение судьи совсем не так, как они хотели. А ведь, когда эта просьба была удовлетворена, защитник, улыбаясь, даже большой палец своему доверителю показал — дескать, отлично, наша взяла.
«Вы говорили, что работали в Крыму, у вас было официальное место работы. Неужели нельзя было следователю сказать: «Вот есть факс, ты на него сбрось список всех вопросов ко мне». По сути, в этом телефонном разговоре вы не хотели сообщать место своего нахождения», — обратилась судья к Николаю Николайчуку, когда отзвучал его диалог со следователем.
«Я в Крыму был советником по политическим вопросам Алексея Чалого, — попробовал разъяснить он. — В Севастополе была очень непростая обстановка. То, что Чалый уступил должность губернатора господину Меняйло, привело к полному разладу во внутреннем состоянии дел в Севастополе. А я находился на стороне Чалого и помогал ему провести выборы – не только в заксобрание, которые прошли очень успешно, но проходили еще выборы в десяти муниципалитетах. Поэтому мне приходилось очень много перемещаться.
Должность, которую я занимал, носила очень интересный характер. Она звучала как «советник», плюс еще я был заместителем начальника избирательного штаба «Единой России». Практически всю работу там проводил я – организационную, по всем материалам. Мне приходилось по ряду обстоятельств в том числе менять свое место жительства. Когда возник очень массовый интерес СМИ, и начали дебатировать, где находится Николайчук, с Чалым было принято решение – не «светить» меня очередной раз. И секретари Агентства стратегического развития Севастополя отвечали всем: «У нас такой человек не работает». Это решение было обосновано тем, что мне приходилось выполнять очень много деликатных функций. Я вас скажу одну вещь: депутаты, которые избрались в муниципалитетах, по законам Украины, если приедут на территорию Украины, получат десять лет тюрьмы. Там очень непросто было все. Так что я свое местонахождение там и свою роль не афишировал – этого нельзя было делать.
Следователь в конце разговора обещал, что со мной еще раз свяжутся. Мне, безусловно, не нравится та фраза, которую я произнес: «Напишите, что вы меня не нашли». Но, может быть, если бы он еще раз мне позвонил, я бы точно сказал, как со мной связаться – электронный адрес и так далее. Но больше звонков не было никаких. Я не прятался. Я переезжал с квартиры на квартиру, из одной гостиницы в другую. Я исколесил пол-Крыма. Если бы я дал адрес, по которому меня не окажется, это было бы лучше? Сказали бы, что специально дал адрес, по которому его не найдут».
Выступая в прениях, представитель прокуратуры и адвокат Антон Тимофеев разошлись во мнениях относительно принципиального вопроса – должен ли был следователь уведомить Николайчука о том, что в отношении него возбуждено уголовное дело и сообщить о необходимости приехать в Томск.
«Я работал сам довольно долго следователем, и для меня очевидно, что уголовное дело и материалы проверки – разные вещи. Вызов человека по возбужденному уголовному делу – тем более, в отношении него – для допроса, следственных действий, избрания меры пресечения и так далее – это одно. А вызов следователя «Не хотите ли вы дать объяснение» — это другое. Действительно, Административным кодексом предусмотрена ответственность за невыполнение требований следователя. Но нет такого законного требования следователя – давать объяснения по материалам проверки – его просто в законе не существует. И обязать человека явиться для этих объяснений просто никак нельзя. Нет нормы, обязывающей моего доверителя бросать все и бежать к следователю давать ему повторные объяснения. Ему же пришли материалы проверки из прокуратуры не просто так, а с отменой решения об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом прокуратура написала взять повторные объяснения с Николайчука. А Николайчук в телефонном разговоре со следователем сказал: «Я вам ничего нового-то не скажу».
В единственном телефонном разговоре следователя с Николайчуком нет ни слова о том, что готовится к возбуждению или возбуждено уголовное дело. И впоследствии не было ни повесток, никаких оповещений, и никто не планировал уведомлять. То есть было решено сразу задержать. Хотя Николайчук, я уверен, не побежал бы скрываться. Тем более речь идет о ремонте Московского тракта, где при качественно выполненных работах город получил эквивалент 36 миллионам рублей в виде дороги. Это считается ущербом? Из-за этого недоразумения куда-то убегать от семьи, от детей мой доверитель точно не стал бы», — обозначил позицию защиты адвокат.
Но сотрудница прокуратуры парировала: «Я полагаю, что суд совершенно обоснованно принял решение о мере пресечения. И основания для нее не изменились. Судя по телефонному разговору, Николайчуку знаком тот человек, с которым он общается. Он абсолютно не заблуждается по поводу его личности, понимает, что разговаривает именно с представителем следственного органа, а не с каким-то случайным человеком или тем более – с журналистом. И Николай Алексеевич вежливо и мягко, но очень последовательно объясняет, что он не желает сообщать место своего пребывания, никуда не желает ходить и вообще пояснять ничего не будет, поскольку «уже все сказал». Но никакой убедительной причины он не назвал.
Мне непонятно даже не как прокурору, а как избирателю: Николай Алексеевич долго занимал высокопоставленные должности, гордится тем, что построил дороги. Но даже с точки зрения обычного человека: к твоей работе имеются претензии, причем у органов следствия. Любой честолюбивый человек в такой ситуации пришел бы к следователю и все ему на пальцах объяснил: где, что и как, чтобы не дай бог человек не принял неправильных решений, отстоял бы свою работу. Но Николай Алексеевич не пожелал этого сделать. При таком раскладе какой смысл отправлять повестки на адрес регистрации, если знаешь, что человек фактически там не проживает. Как прокурор я могу сказать, что права Николайчука при задержании не были нарушены. Уголовно-процессуальный кодекс не обязывает следователя отправлять повестку лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело. Да и это было бы просто глупостью – зная, что Николайчук проживает далеко за пределами Томска, и, как впоследствии выяснилось, у него была Шенгенская виза. Какой был бы результат?».
Дискутировали две стороны и по поводу возможностей Николайчука оказывать давление на свидетелей. Адвокат и сам бывший мэр указывали на то, что все свидетели уже опрошены, их показания приобщены к материалам дела, и все страницы его 11 томов пронумерованы. Кроме того, подчеркивали Николайчук и его защитник, данные свидетельские показания их абсолютно устраивают. В свою очередь, представитель прокуратуры ссылалась на то, что впереди судебное заседание, и все эти люди должны еще подтвердить свои показания в суде.
«Все мы прекрасно знаем, что происходит, если в суде свидетель отказывается от своих показаний. Их просто оглашают и берут за основу. Поэтому ни малейшего смысла давить на кого-то нет. Кроме того, у следствия нет никаких доказательств того, что может быть оказано это давление. Я не отношусь к этим следователям плохо – отнюдь нет. Я отношусь к ним с большим уважением. Но это люди подневольные.
Что касается здравого смысла отправлять повестки на домашний адрес Николайчука — УПК обязывает следователя отправлять повестку человеку, в отношении которого возбуждено уголовное дело. Как можно это не выполнять, объясняя, что в этом нет смысла? Прокурор сказала, что нет обязанности уведомлять повесткой. А каким еще образом уведомлять можно? Ну, ладно, следователь Теримбаев любит телефонные разговоры. А следователь Крутовский (ведет уголовное дело в отношении Николая Николайчука – прим. ред.) попробовал хотя бы позвонить Николайчуку? Нет, его просто хотели задержать, — возразил Тимофеев. — Следствие забыло о принципе презумпции невиновности, говоря, что Николайчук осуществлял на своем посту преступную деятельность. Они повторяют, что он преступник, как аксиому и кладут это в основу ходатайств. То есть они еще на стадии следствия решили, что он — преступник».
Сам Николай Николайчук сегодня несколько раз назвал события, происходящие с ним в последнее время, «дурным театром абсурда». Решение высшей инстанции, согласно которому он по-прежнему остается под домашним арестом, экс-мэр воспринял спокойно и отметил, что готов к любому развитию событий, но верит в то, что будет оправдан.
«Мой случай – это имитация борьбы с коррупцией. Очень хотелось отрапортовать, я все прекрасно понимаю. А получилось что: мы тут взяли бывшего мэра, через полстраны за казенный счет привезли сюда, следствие провели, а теперь выходит что у него – либо попытка превышения власти, либо халатность. Это следует из обвинения… Вчера мы составили ходатайство о том, что уголовное дело вообще должно быть закрыто за отсутствием события преступления. Но мне нужно понимать, как жить, когда все это закончится благополучно, — мне теперь как гражданину РФ можно будет куда-то уезжать? Или нужно будет сперва сообщать об этом прокуратуре и следственным органам — а вдруг заинтересуются и сочтут, что я скрываюсь?», — добавил Николайчук.
Эти вопросы и судья, и прокурор, видимо, сочли риторическими.
Ирина Костина
