Пока одни счастливцы колесят по просторам Алтая, другим — временно не имеющим на это времени (люблю изредка ввернуть тавтологию) — приходится как-то выкручиваться в поисках развлечений. Если вы уже обошли все томские увеселительные и познавательные заведения, не раз ездили в зоркальцевскую «Околицу», Семилуженский казачий острог и прочие места массовых гуляний Томского района, отправляйтесь в деревню Петрово. Это тоже Томский район. 25 километров от областного центра. Приехав, спросите у местных, где найти Владимира Викторовича Дементьева. А потом проситесь в его музей — наверняка, там вы не были и даже не слышали о нем.
Вот в этом здании советской постройки (в нем же с другой стороны двери в фельдшерско-акушерский пункт и магазин) со двора — вход в музей советской эпохи.
Путь в него лежит через пустующие залы — когда-то, опять же, в советские времена — тут была столовая.
А вот в этой маленькой комнатке (все экспонаты в нее не входят, и некоторые лежат упакованными) Владимир Викторович — создатель и хранитель музея — принимает посетителей. Денег ни с кого не берет.
— С чего я начинал? Сложно сказать. Сперва коллекционировал монеты, потом несколько лет собирал только агитфарфор — тарелки 20-30-х годов XIX века. Все это оригиналы. Есть среди них очень редкие предметы. Например, вот эта фаянсовая тарелка была выпущена после смерти Владимира Ильича в 1924 году.
Есть, конечно, здесь и тарелки 70-х годов, и реплики — новодел, то есть. Соответственно, есть тарелки очень дешевые, которые стоят три-пять тысяч рублей, а есть и по 50 тысяч. Например, тарелка 1937 года с героем-комсомольцем из «Как закалялась сталь» Павкой Корчагиным или тарелка с самим Островским, автором этого романа.
У некоторых вещей известна их история. Например, есть у меня магнитофон 1953 года. Потом оказалось, что это личный магнитофон Виталия Бианки. Пластинки старые есть, кинопроекторы. Все в рабочем состоянии. Есть телефон-аппарат с ручкой. Крутишь ее и: «Барышня, Смольный, пожалуйста!». Ходики разных лет — на ходу. А вот шинель времен Первой мировой войны — оригинал, редчайшая вещь. Очень тяжелая она. Кто примеряет — говорит «Крепкие люди раньше были»…
90 % всего, что здесь есть, это вещи, купленные на аукционах. В силу возможности ищу, приобретаю… И сейчас есть многое, что хотелось бы взять. Но, как говорится в «Свадьбе в малиновке», «…какой я атаман, если нет золотого запаса». Так и я. Последнее время практически ничего не могу себе позволить…
Общее число экспонатов в музее Владимира Дементьева — почти 300 предметов. Это не считая книг. Все их посетителям разрешается трогать, примерять, включать и так далее. Бывает, что-то разбивается. «Жаль, конечно, — говорит Владимир Викторович, — но ничего, не помрем».
— Что до посетителей, я сам никого сюда не зазываю. Даже не знаю, откуда люди про музей узнают. Сарафанное радио, наверное, работает. Есть у меня и постоянные посетители, хоть и немного их. Это студенты-иностранцы. Однажды их привезла ко мне знакомая, Светлана Федоровна Вершинина. И говорит: «Расскажи им историю страны». И вот я со своим ветеринарным образованием им лекции читаю. Еще они каждый раз, как приезжают, говорят: «Хотим Ленина послушать». И я включаю «Что такое Советская власть» (речь В. И. Ленина, записанная в 1919 году — прим. ред.).
А однажды та же знакомая привезла американца. Такой, в возрасте, мужчина. Я ему рассказываю-рассказываю — про коллективизацию, электрификацию. И говорю, что коллективизация в Советском Союзе произошла раньше, чем в Америке. Он говорит: «А я об этом знаю». Потом я говорю: а вот Троцкий сказал о Ленине вот так, а Хрущев говорил вот так-то. И тут мой гость достает «Айфон» и показывает мне фотографии: «Вот я маленький, вот мои родители, а вот Никита Сергеевич Хрущев с нами». Это оказался внук фермера, у которого в 1958 году был в Америке в штате Айова Хрущев, — когда кукурузу привез оттуда. И все — никуда дальше по запланированному маршруту этот американец не поехал — ни в Зоркальцево, ни в Нагорный Иштан. Мы с ним два часа разговаривали. Он многое перевернул в моем понимании об отношении американцев к нам. Вот я и думаю теперь: правильно ли, что наши правительства ругаются? Народ-то мирно живет в основном.
Помню, он мне говорит что-то с переводчицей, смотрю — она улыбается. «Ну переводите!». — «Вы обидитесь». — «Да чего мне обижаться!». И оказалось, он интересную вещь сказал: что его родители всегда следили за тем, что происходит в Советском Союзе: «Когда приезжали ваши студенты из университетов, мы их считали чуть ли не докторами наук. Потому что образование было хорошее». Я согласился. Он продолжает: «…и бесплатное было это высшее образование?». Я говорю: «Да, бесплатное, я сам вуз бесплатно окончил». — «И здравоохранение бесплатное?» — «Да». — «Но самое-то главное, — говорит он, — я слышал, что у вас в стране жилье бесплатно давали». — «Да, — говорю. — Я в такой квартире живу — мне государство после института дало». И он говорит: «Ну, тогда вы совсем дураки. Сейчас вы работаете на своих буржуев, а мы на своих всю жизнь работали». Вот такой американец. Не все так, как говорит «ящик телевизора».
Еще у меня школьники бывают с экскурсиями. Года два назад приезжали из Томского района. Заскочили, шумят, туда-сюда шмыгают. Потом поуспокоились, начали вопросы задавать. «Это кто такой?». Я говорю: «Владимир Ильич Ленин». — «Не знаем такого». Потом один спрашивает: «А можно я винтовку в руки возьму?». Второй: «А я бинокль». Я говорю: «Можно». Вот они «вооружились», а вокруг них галдят все, и они им так: «А ну тихо!». И смотрю — у учительницы, которая их привезла, слезы на глазах. Эти «орлята» с оружием сразу взрослые стали. Вот так сопричастность к защите Отечества чувствуется — у них лица даже изменились. Есть, видимо, это на генном уровне у нас. Вот тогда я понял, зачем я все это собираю…».
Тем не менее, когда заходит речь о будущем музея, Владимир Викторович отшучивается: «Продам, куплю себе два джипа». Печальная шутка. И Дементьев продолжает:
— Дети, внуки навряд ли станут этим заниматься, большое сомнение у меня. Хотя интерес к столетию Октября у общества есть, и живой. Вот я сайт музея хотел сделать. В «Одноклассниках» спросил, как назвать музей. Такие варианты посыпались интересные. «Ревком», «Штаб революции», «Петросовет» — мы же в Петрово живем. Но потом мне больше понравилось — «Наш адрес Советский Союз». Тем более, что тут не только революционные темы у меня прослеживаются. Но дальнейшая судьба моей коллекции все же неясна. Хотя есть предложения. Из Горно-Алтайского краеведческого музея имени Анохина мне писали. Просят себе мою коллекцию на полгода или год. Они сейчас ведут переговоры об организации выставки к столетию Октябрьской революции, которая будет в 2017 году. Там много места — я посещал этот музей. Вообще-то, я хочу обустроить все здесь, в Петрово. Однако не могу пока, не получается. К властям я как-то раз обращался и больше не пойду. Даже не буду говорить, к кому ходил, не хочу об этом.
Впрочем, районные власти обещают: скоро для музея Дементьева все же обустроят просторное помещение. Если не откажется от помощи, переедет туда. А пока побывайте в его «камерной обстановке». Детей с собой возьмите. Ведь правда же не знают, что за Ленин такой, даже если имя-фамилию слышали. «Это такой чувачок (!) из СССР, — отвечает мне мой хорошист и вообще неглупый мальчик с пятиклассным образованием. — Я знаю, как он выглядит: небольшая борода, усики и недлинные волосы. Но что он сделал, я не помню». Что ж. Не донесла этого я, не донесли в школе за пять лет. Придется звать на помощь ветеринара Дементьева с его лекциями.
Ирина Костина
