30 ноября в рамках «CAST. Сибирская кинофабрика» в Томск приехали авторы нашумевшего российского сериала «Кибердеревня»: режиссер Сергей Васильев и исполнитель главной роли Сергей Чихачев. Вместе они провели творческую встречу и бесплатный показ.
Накануне события Tomsk.ru встретились с двумя Сергеями, чтобы обсудить российский киберпанк, вечные темы и будущее российского кинематографа. Но обо всем по порядку.
Я надеюсь, что-нибудь в Томске вы уже видели?
Чихачев: Нет. Наше знакомство с Томском такое: мы сели в такси из аэропорта, приехали в гостиницу. Оттуда я семь минут ходил за водой до магазина и вернулся обратно. Я готов рассказать про эти семь минут все. (смеется) А потом мы видели Леонтия Андреевича Усова. Вот что мы знаем о Томске, но экскурсия у нас будет уже завтра.
Все, вопрос снят. Как часто вы вообще оказываетесь в подобных поездках?
Васильев: Поскольку у нас большое количество съемок происходит в экспедициях, то довольно часто приходилось куда-то ехать. У нас широкая география съемок и веб-выпусков, и сериала. Мы были в местах от Астрахани до Камчатки. Везде стараемся познакомиться с бытом и событиями в городах, где мы снимаем. Не всегда на этого есть время, но мы пытаемся.
То есть это обосновано логистикой? Нужные локации находились в разных частях страны?
В: Просто наш проект про реальность, поэтому мы ищем интересные места и истории, которые привязаны к определенному месту. Чем меньше в сериалах и кино задействована локация, тем охотнее мы туда едем. Все уже насмотрелись на Москву и Питер, и авторы кино начинают потихоньку открывать зрителям новые места. И у Томска есть шанс попасть во второй сезон.
Ч: А теперь я расскажу настоящую причину таких поездок. Сергея Дмитриевича Васильева вдохновение посещает в некоторых местах. Для них есть несколько условий. Первое — туда черт доберешься, второе — там не должно быть мобильной связи и третье — там не должно быть никаких удобств. То есть там, где даже воды не купить. В этом случае у Томска мало шансов, у вас тут цивилизация. Но если есть какое-то место в 600 километрах, из которых последние 40 нужно идти пешком, то это наш вариант!
Но если серьезно, у нас роуд-муви. Герои путешествуют по космосу, по разным планетам. У нас в этом смысле идеальная страна для съемок. Если нужно снять Марс — приезжаешь в Астрахань, где все занесено песком. Приезжаешь на Камчатку — там страшный Плутонск, где все засыпано вулканическим пеплом. Когда Сергей Дмитриевич летал туда с малой съемочной группой, там извергся вулкан Шевелуч, и все засыпало пеплом. В России мы можем найти любую локацию, какую только можно вообразить.
Но есть и печальная сторона. Мы же снимаем birchpunk, постиндустриальное общество. Главный герой находится на Марсе, и мы видим разруху, цивилизация оттуда как будто бы ушла. И такие же приметы ушедшей цивилизации мы видим по всей России, к сожалению. Для сериала — это хорошо, нам не нужно ничего старить или пачкать, кругом уже руины. Те бараки, которые можно увидеть в серии про Плутонск — это реальные бараки, где люди живут сейчас на Камчатке. Сцена с пылевой бурей на Марсе, где «буханку» засыпало — это село Барханы Астраханской области, и там на самом деле людей заносит песком. И в нем почти никого не осталось, потому что пустыня продвигается все дальше. Но для страны — это беда, потому что не должно быть никаких бараков в 2023 году.
Тогда есть закономерный вопрос про локации. Если веб-сериал снимался подобным образом, с экспедициями и выездами, то при переходе от интернет-формата к полноценному сериалу новых трудностей не появилось? Или я ошибаюсь?
В: Ну как сказать, главными отличиями стали объем и хронометраж. Раньше мы выезжали и снимали все в течение одного дня. А для сериала задача поменялась. В одной серии может быть большое количество локаций, каждую из которых снимаем в новом интересном месте. Трудность была в том, чтобы спланировать это логистически и по времени.
У меня есть мнение: когда ушли крупные голливудские студии, в кинотеатрах оказалось очень много инди-историй, как российских, так и европейских. Лучшее ли сейчас в России время, чтобы делать кино, у которого есть шанс быть услышанным?
В: История не знает сослагательного наклонения. Мы живем именно сейчас, поэтому именно это время является лучшим. Если ждать подходящего момента, то мы просто состаримся и не успеем ничего сделать. Но тенденция точно интересная: в широкий прокат выходят национальные картины, то же якутское или бурятское кино. И хочется, чтобы это увидел весь мир, а не только мы. Там есть на что посмотреть, это уникальные истории.
«Кибердеревня» — это глоток свежего воздуха. Идеи находятся на поверхности, взять и объединить современные реалии, сай-фай- и киберпанк элементы, завернув все в классный сатирический соус. Но как будто бы в нашей стране не спешат активно экспериментировать с жанрами. Есть на то какие-то причины или российский кинематограф просто находится в некой переходной стадии?
В: Наш кинематограф довольно молодой, ему всего лишь 30 лет, и его пришлось переизобретать заново. Мы находимся на определенной стадии развития, наше кино начало крепнуть, и экспериментов появляется все больше. Раньше это были просто копии классических голливудских штампов, но сейчас российское кино начинает обретать свой язык. Я думаю, что мы просто живем во время, когда наше кино находится поиском своего пути.
Вы сняли сериал для онлайн-кинотеатра, для стриминга. За ними стоит будущее кинематографа и превратятся ли фильмы в кинотеатрах искусством для занудствующих эстетов?
Ч: Нет. В 90-ых, появились видеокассеты, и все кричали, что видеопрокаты убьют кинотеатры, а до этого шли разговоры, что радио убьет живое общение. Никто и никого не убивает. Появляется что-то новое и просто занимает свою нишу, все они закрывают какую-то потребность. Стриминговые сервисы, в частности, закрывают потребность ужинать и смотреть какой-то большой сериал вроде «Игры престолов». Если ты раньше хотел посмотреть что-то масштабное, то тебе нужно было взять жену, детей или друзей, поехать в кинотеатр, купить билеты и попкорн и только тогда увидеть какое-то кино.
Режиссеры и сценаристы всегда мучились, что они не могут рассказать большую историю, для которой трех часов мало, а шесть зритель просто не высидит. Поэтому появились стриминги, теперь ты дома можешь смотреть масштабное кино, которое в кинотеатрах бы не появилось. «Игру престолов» никто бы не прокатывал. Невозможно таким образом посмотреть восемь сезонов. Поэтому радио осталось на своем месте, телевизор остался, кино. Просто у каждого свое место и цель.
А вам, как зрителям, что ближе? Малые или большие экраны?
Ч: Мне ближе стриминги просто потому, что нет времени. Кино — это целая история, а так ты можешь посмотреть одну серию за ужином, и это займет у тебя всего лишь полчаса-час. И не надо никуда выезжать.
В: Кино — это событие и атмосфера. Если выходит фильм Кристофера Нолана или Ридли Скотта, то ты знаешь чего ждать и хочешь посмотреть это на большом экране.
Ч: Есть кино, которое бессмысленно смотреть на экране телевизора, каким бы большим и плазменным он ни был. Недавно вспоминал про картину «Лунный папа» Бахтиера Худойназарова, ее я видел в кино, и на телеке. В кино — у тебя отвисает челюсть. За счет большого экрана, монтажа и звука для кинотеатра ты в атмосферу влипаешь намертво. Очень завораживает.
Давайте вернемся к сериалу и немного пофилософствуем. Вы бы сами хотели пожить в этом вымышленном мире или за такое будущее становится страшно?
В: Я бы хотел пожить. Потому что у тебя, как минимум, есть возможность побывать на разных планетах, и это было бы интересно. Будущее в сериале показано неоднозначным: там есть как хорошее, так и плохое. Все зависит от того, в чьи руки попадут технологии. Сами по себе роботы — это хорошо, они облегчают жизнь человеку. Но если подходить к этому вопросу неразумно, то всем становится тяжелее. Включая роботов, которые обретают сознание.
Мне бы хотелось увидеть будущее как можно раньше. Чем больше будет появляться инноваций и крутых вещей, которые приходят на смену старым, тем интереснее нам будет. Я бы хотел пожить в мире «Кибердеревни».
Ч: Мы в сериале рисуем несерьезное будущее, но когда я в реальной жизни вижу столетнюю деревянную избу, на которой висит спутниковая тарелка, то понимаю, что не так сильно мы и выдумываем. Это будущее уже здесь, оно рядом с нами. Birchpunk — это и есть наша Российская Федерация. Человек празднует Масленицу, объедаясь блинами, как это было еще тысячу лет назад, и при этом он своими маслеными губами разговаривает по последнему айфону. Это и есть киберпанк.
В классической советской фантастики, у Ивана Ефремова, например, в будущем нет никаких примет времени. Персонажи настолько живут в будущем, что их и зовут странно, и блинов у них нет, и Масленицу они не празднуют. Едят из тюбиков в совершенно другом быте. В жизни так не бывает, поэтому будущее, которое мы описываем, можно увидеть уже сейчас в той же Тверской области.
Еще мне показалось, что все истории про будущее и технологии — это клево и необычно. Но есть ощущение, что это какой-то современный Гоголь или Некрасов. Есть чиновники, есть своенравные, маленькие люди. А есть ли надежда на изменение? Что люди начнут жить без блинов, но с айфонами или вся гоголевщина с нами навеки-вечные?
Ч: Вы делаете нам комплимент, спасибо вам большое, вы очень добрый и хороший человек. На этом мы и закончим интервью, это отличная нота для окончания! Гоголь и многоточие! (смеется) Но все это останется с нами навсегда. Многое из того, что мы читаем у авторов прошлого — видим в России сегодня. Какие-то вещи с нами надолго, а может быть и навсегда. Но я не считаю, что все из этого плохо. Пусть Масленица с нами точно остается, это замечательно, я и сам люблю блины со сметаной. Технологии не отменяют традиции.
В: И такое происходит не только с Россией, это общемировые штуки. Никто не станет в момент одинаково богатым и не начнет ходить в шелковом и белом, разговаривая на странном языке.
Ч: Илон Маск празднует День благодарения? Празднует. Человек, благодаря которому мы и сможем полететь на Марс, ест индейку на праздник. Одно другому не мешает. Отечественные приметы времени пережили столько эпох, и все равно остались с нами. Никуда оно не денется. «Уазики» с нами навсегда!
